Правление волков

Йоран резко покачал головой.

– Я видел множество раненых мужчин, тех, кто потерял конечности, кто всю жизнь прожил, борясь с болью или слабостью. Но они терпеливо несли свою ношу, а не пытались играть в игры, подобные тем, что так любит Расмус. Изъян не в его теле. Он в его душе.

– Ханна пока видела от него только хорошее. – Неубедительный аргумент, особенно после того, что у нее на глазах Расмус сделал с Йораном. – Тогда, на охоте, он был унижен…

– Он уже не в первый раз так срывается. Я видел, как он сшиб мальчика с лошади и заявил, что это шутка. Ребенок расколол череп об камни мостовой, но никто и слова не сказал, потому что Расмус – принц.

Может, это был несчастный случай? Плохо закончившийся розыгрыш? Нине в это верилось с трудом.

– Он меняется, – сказала она с надеждой, которую на самом деле не ощущала. – Чем сильнее он становится, тем меньше ему нужно доказывать свою силу.

– Он испытывает свою новую силу, – возразил Йоран, – ждет, пока кто-нибудь его остановит. Но ты знаешь, что никто этого не сделает.

Нина поставила ногу на невидимый мост, чувствуя, как в сапоги проникает холод. Она заставила себя идти медленно, аккуратно, хотя больше всего на свете ей хотелось бежать прочь от сектора дрюскелей и от слов Йорана, в которых было столько правды.

Она поплотнее запахнула пальто, пытаясь защититься от пронизывающего ветра. Ей больше ничего не оставалось, кроме как идти вперед. Ты выбрала свою дорогу. И идешь по ней. И надеешься, что когда-нибудь она приведет тебя домой.

26. Монах

Александр украл одежду и обувь из чьего-то фургона по пути в Полвост. Найти последователей Беззвездного оказалось труднее, чем он предполагал, и он стал уставать от скитаний. Время от времени он пил из ручьев, но не тратил времени на охоту. Голод ему не досаждал. Он помнил, как тосковала Елизавета по ощущениям – по вкусу вина, прикосновению кожи, мягкому покалыванию земли под босыми ногами. Александра все это ничуть не беспокоило. Он жалел лишь о том, что сейчас не зима. Хотелось поднять лицо к солнцу и ощутить его тепло. Холод теперь пугал его. Он напоминал о смерти, о безмолвии небытия, без времени и места, с одной лишь мыслью, что он должен держаться, что когда-нибудь этой жуткой неподвижности придет конец. Как долго его окружала тьма.

Через какое-то время он заметил, что слабеет. Телу Юрия требовалось питание, поэтому он направился в пивную в Шуре. Денег у Александра не было, но он предложил нарубить дров и починить крышу в обмен на еду. Молодых парней в городке уже не было, они ушли в солдаты, готовясь дать отпор фьерданцам.

– А что вы думаете о королевской затее с войной? – спросил он у стариков, устроившихся на крылечке.

Седой дед, первым ответивший на его вопрос, настолько усох от старости, что лицом походил скорее на грецкий орех, чем на человека.

– Наш Николай не хотел этой войны, но, если она нужна этим холодным северным ублюдкам, он им покажет сполна.

Его морщинистый приятель сплюнул на деревянные ступени.

– Будешь целовать ледяные задницы этих ублюдков, когда они пройдут здесь маршем. У нас нет ни танков, ни ружей, как у фьерданцев, и от того, что наши дети пойдут на смерть, это не изменится.

– По-твоему, мы должны позволить им бомбить наши города?

И так по кругу, все та же старая песня. Но они и правда любили своего короля.

– Вот увидишь, он найдет выход и из этой западни, прям как в прошлый раз. Хитрый лис всегда вывернется.