Правление волков

– Мой старший сын не должен был пережить младенчество. Ты знала об этом, Мила Яндерсдат? У меня было три выкидыша, прежде чем удалось родить его. Чудом было то, что он сделал первый вдох, пережил первую ночь, первый год. Я молилась за него каждое утро и каждый вечер и продолжаю делать это с тех самых пор. – Королева побарабанила пальцами по подлокотнику трона. – Возможно, мне не стоит ждать возвращения моих дознавателей. Мой сын уязвим. Ты сама прекрасно это видела сегодня, а я всегда крайне серьезна, когда речь заходит о его безопасности и безопасности моей семьи. Проще всего было бы отправить тебя собирать вещи.

Так чего же ты медлишь? Нина ждала.

– Но, полагаю, его это может слегка расстроить, и… и я хочу знать, что сегодня произошло.

Теперь Нина поняла. Быстрое выздоровление принца не озадачило ни Брума, ни самого принца Расмуса. Но королевой двигала материнская забота, тревога – и надежда.

Она решила допросить Милу Яндерсдат, а не Ханну Брум, так как знала, что Мила беззащитна и не имеет ни имени, ни положения. Если бы Миле хотелось королевских милостей или остаться в Ледовом Дворе и если бы она что-то знала о Ханне или о случившемся, она, вероятнее всего, рассказала бы.

И Нина собиралась сделать именно это.

Впервые услышав голоса мертвых, она шарахалась от них, пыталась их игнорировать. Она слишком погрузилась в свое горе, отчаянно пытаясь удержать тонкую нить, связывающую ее с Матиасом. Смерть тогда была врагом, чудовищем, которое внезапно нападает и забирает все самое дорогое. Она не собиралась с этим мириться. Просто не могла. Но с тех пор ей удалось отпустить Матиаса, хоть ее сердце по-прежнему не могло смириться с тем, что нет никакой лазейки, никакого тайного заклинания, чтобы вернуть его, вернуть потерянную любовь. Нет, она не примирилась со смертью, но они смогли достигнуть некоторого понимания.

Говори. Нина потянулась к своей силе, ощущая ледяной поток смертности, бегущий через всех и вся, позволяя нести ее к освященной земле погоста, который находился в тени Эльдерклока, в паре сотен ярдов отсюда. Кто обратится к Агате Гримьер, королеве Фьерды?

Голос, ответивший на призыв, был громким и ясным – голос сильной души, ушедшей совсем недавно. И ей было что сказать.

– Шесть выкидышей, – сказала Нина.

– Что? – Слово упало как камень, глухим эхом раздавшись в старинном тронном зале.

– У вас было шесть выкидышей, прежде чем вы дали жизнь Расмусу. Не три.

– Кто тебе рассказал об этом? – Голос королевы посуровел, маска спокойствия дала трещину.

Линор Рундхольм, лучшая подруга королевы и первая фрейлина, мертвая и похороненная на кладбище Белого острова.

– Вы потеряли веру в молитвы, – заявила Нина, прикрыв глаза, раскачиваясь, словно вошла в транс. – Поэтому вам из подземелий доставили целительницу-гриша, которая поддерживала вас всю беременность.

– Это ложь.

Это не было ложью. Обо всем этом Нине нашептала Линор. Королева прибегла к тому, что считалось колдовством.

– Вы думаете, что ваш мальчик проклят. – Нина распахнула глаза, уставившись прямо на королеву. – Но это не так.

Тонкие пальцы королевы Агаты вцепились в подлокотники трона, как белые когти.

– Если бы то, что ты говоришь, оказалось правдой, тогда мой поступок был бы ересью. Мой сын был при рождении отмечен демонами, покинут Джелем. Для него не осталось бы никакой надежды, неважно, сколько бы я ни молилась.