Зоя посмотрела на маленького серебряного дракона.
– Лучше бы ты дал мне повышение.
– Нам это не по карману.
– Тогда блестящую медаль. Или симпатичное поместье.
– Как только война закончится, сама выберешь.
Зоя снова пригубила бренди.
– Выбираю дачу под Удовой.
– Это же дом моих предков!
– Что, уже берешь назад свое предложение?
– Конечно, нет. В ней жарковато летом и адски холодно зимой. Тебе оно надо?
– Мне нравится вид.
– Да из этой дачи всего вида, что разрушенная мельница и замшелый городишко.
– Я знаю, – сказала она. Она могла остановиться на этом. И должна была. Но почему-то продолжила: – Я там выросла.
Николай изо всех сил постарался скрыть удивление, но Зоя слишком хорошо его знала. Она никогда прежде не заговаривала о своем детстве.
– О? – выдал он слишком беспечно. – Так у тебя там семья?
– Не знаю, – призналась она. – Я не разговаривала с родителями с тех пор, как они пытались продать меня знатному богачу, едва мне исполнилось девять. – Она никогда никому не рассказывала, что произошло в тот день. Она позволила прежней жизни, семье и всем прочим потерям кануть в прошлое. Но в последнее время все труднее становилось держать все в себе, словно оставаться самой собой было тяжело, если никто не знал, кто ты на самом деле.
Николай поставил свой стакан.
– Это не… не… Законы запрещают…
– А кто следит за их исполнением? – мягко спросила Зоя. – Богачи. Которые делают, что пожелают. С властью к человеку не приходит мудрость.
– И я тому пример.