– Он не был убит, он умер. Он умер, мосье следователь, если я не ошибаюсь, от припадка эпилепсии!
Это заявление Пуаро вновь вызвало значительное оживление. Доктор Дюран снова опустился на колени и повторно произвел тщательный осмотр. Наконец, он встал.
– Итак, доктор?
– Мосье Пуаро, я склоняюсь к тому, что вы правы. Я шел по ложному пути. Неопровержимый факт, что этот человек был заколот ножом, отвлек мое внимание от других признаков.
Пуаро стал героем дня. Следователь и комиссар Бекс рассыпались в благодарностях. Пуаро элегантно им откланялся и, сославшись на голод и усталость после дороги, сообщил о намерении отправиться в отель. Когда мы уже собирались покинуть сарайчик, к нам подошел Жиро.
– Еще одна улика, мосье Пуаро, – сказал он своим басистым, надменным голосом, – этот женский волос был обвернут вокруг ручки ножа.
– Женский волос?! – воскликнул Пуаро. – Интересно, какой же женщине он принадлежал?
– Меня это тоже интересует, – пробурчал Жиро уходя.
– Он очень хитрый и скрытный, этот Жиро, – сказал Пуаро задумчиво, когда мы приближались к отелю. – Мне хотелось бы знать, почему он хочет направить меня по ложному пути. Женский волос, х-м!
Мы хорошо позавтракали, но я заметил, что Пуаро несколько расстроен и рассеян. После завтрака мы поднялись в гостиную. Там я стал просить его рассказать о таинственной поездке в Париж.
– С удовольствием, мой друг. Я ездил в Париж, чтобы найти
Он вынул из кармана небольшую выцветшую газетную вырезку. На ней была фотография женщины. Он протянул мне вырезку. Я вскрикнул от изумления.
– Узнали это лицо, мой друг?
Я кивнул. Хотя фотографию сделали много лет назад и прическа у женщины была совершенно иной, сходство было безошибочным.
– Мадам Дюбрей! – воскликнул я.
– Не совсем точно, мой друг. Она тогда носила другое имя. Это портрет пресловутой мадам Берольди!
Мадам Берольди! В одно мгновение я вспомнил громкий процесс по делу об убийстве, вызвавший интерес во всем мире.