Иначе они бы не выдержали этого рождественского общества: традиционного кекса с изюмом, такого же сухого, как и разговоры бабушек и дедушки о тазобедренных суставах, долгих часов, которые верующие члены семьи проводили в церкви, и точно такого же бесконечного ожидания, пока все гости наконец не исчезнут.
На этот раз Адриану не пришлось закатывать даже один глаз и прерывать некоролевскую церемонию приветствия, что он делал в прежние времена. Все равно с
Потом он еще слишком долго стоял у входа, засунув руки в карманы, и ничего не чувствовал. Позже, в гостиной, он сидел на диване, забаррикадировавшись газетой с программой передач, которую перелистывал с пустым взглядом; он смирился с надтреснутыми голосами бабушек и дедушки, с минутами, растягивающимися, словно капли меда, с запахом кофе, с присутствием стариков и тети и даже с рождественским кличем матери, приглашавшей всех к столу.
Она снова разговаривала с Адрианом вот уже неделю — и даже больше, чем это было необходимо: четыре-пять фраз в день. Великодушно отмеренная порция, если учесть, что Адриан отвечал всегда односложно, роняя маленькие словесные капли, которые тут же испарялись. Вероятно, мать специально готовилась к этому рождественскому вечеру, чтобы никто не заметил тягостного молчания, царившего в их доме, чтобы она могла без запинки сказать: «Адриан, подай мне сахар» или «Адриан, помоги бабушке».
Очевидно, ей пришлось заново учиться разговаривать с собственным сыном. Она смахнула ржавчину с давно ненужных материнских слов, и каждый день Адриан чувствовал, как в течение нескольких секунд она просто смотрела на него.
Даже если это было бессмысленно.
Даже если все было бессмысленно для него.
И когда в перерыве между двумя кусками кекса он услышал голос тети, он подумал, что ее слова не имеют к нему никакого отношения — какая разница, о чем спрашивают какие-то опрысканные духами тети. И действительно, она только смотрела на него, но обращалась ко всем присутствующим.
— Ну? — спросила она с едва заметным лукавым блеском в глазах. — Как дела? У него уже есть подружка?
И Адриан весь покраснел, внутри и снаружи, его чуть было не стошнило — прямо в рождественские кофейные чашки, Адриан Тайс,
— Да, парнишка, женщины — это не про тебя, пока вы далеки друг от друга, верно?
Старики из вежливости посмеялись, отец Адриана неловко присоединился к ним, и только мать уставилась на свою кофейную чашку и ничего не сказала.
Но тетя не остановилась: в ней всегда было что-то безжалостное, и она тщетно пыталась это спрятать под облаками духов и слишком пестрыми платьями.
— Парнишка, — сказала она, — да у тебя, наверное, и времени не остается на женщин, а? То и дело приходится записываться на прием к эндокринологу?
Мать Адриана намеренно громко уронила ложку на стол, и ее сын мог предположить, что с большим удовольствием она бы швырнула эту ложку — а еще лучше весь набор столовых приборов — сестре в голову. Отношения между ними и без того оставляли желать лучшего, прежде всего потому, что мать Адриана была выше сестры на полторы головы. И хотя она смогла простить Бога, так и не остановившего ее рост, она все еще обижалась на сестру за то, что та была нормального роста и не унаследовала гены своего огромного, уже усопшего и превратившегося в пепел отца.
— Ирена, — сказала она с жалобным лицом, так как выглядеть строгой у нее не получалось. — Ирена! Не сегодня!
— Но ведь Адриан сам хотел… должен был… эту гормональную терапию…
На этот раз матери Адриана удалось отразить во взгляде хоть что-то похожее на презрение:
— Парень… еще не готов. Он должен беречь себя.
Она буквально выдавила из себя эти слова и поспешно добавила:
ebooksa