— Ата — это ты.
— То есть, это та главная жрица твоего культа? Она захватила для тебя мир? Но почему ты думаешь, что мы одинаковые? Я — не она, я — другая личность. У нас наверняка разные таланты, способности и характеры.
Калунна громко и насмешливо фыркнула.
— Мне лучше знать, кто ты. От того, что ты забыла знания, которые тебе сейчас и не нужны, ты не стала иным человеком. Тебе просто не хватает мотивации. Как бы тебя все-таки… о, придумала!
Калунна спустила ее на землю.
— Раз доброта — часть твоей натуры, давай-ка посмотрим, насколько ее хватит? Священник не оставил ничего сам и должен быть наказан. Ждать неделю я не желаю. Значит, ты будешь оставлять подношение каждую ночь… нет, конкретно в четыре утра. Пропустишь хоть раз — я отправлю Джеральда за ним.
Беата охнула.
— Мне теперь все время оставлять пожертвование за него?! И не спать ночами?!
— Ты же решила, что это — хорошая идея. Никто тебя не заставляет. По утрам уже холодно, темно, а утренний сон так сладок… стоит ли жертвовать своим комфортом ради другого человека? — вкрадчиво спросила Калунна. — Тем более ради вражеского жреца?
Беата потерла виски.
— Это мое наказание?
— Что ты, это всего лишь проверка твоих принципов. Мне трудно сердиться на тебя всерьез, рыжая нахалка. Твоя богиня любит тебя и принимает такой, какая ты есть. Иди. Ах да, и объясняй Джеральду происходящее как хочешь.
— Ты так добра, моя богиня, — мрачно сказала Беата.
— А ты как хотела? Иди, готовься к ритуалу усиления. И будь хорошей жрицей, ладно? Тебе еще мир для меня захватывать.
Назавтра Беата подлила Джеральду снотворного в вечерний чай: он спал слишком чутко и всегда просыпался, когда Беата вставала в туалет. Не было ни единого шанса, что он не заметит ее отсутствие, если не будет крепко спать. Честно говоря, она бы предпочла тоже остаться в постели, но пришлось вставать и выгонять себя на улицу, в холод и мрак. Вчера она кое-как соврала ему, что вересковая богиня рассердилась из-за ночных кобыл и необходимости спасать Беату от них. Джеральд удивился, но поверил ей. И спокойно принял из ее рук чай со снотворным, а потом начал клевать носом. Беата расцеловала его перед сном, испытывая легкое чувство стыда. С другой стороны, хороший крепкий сон ему не повредит, а остальное — мелочи.
Утром Беата села на метлу и полетела в Морланд. Оставила подношение в чаше, бросила взгляд на темную церковь и помчалась обратно, предвкушая утренний сон. Слава Калунне, с ней всегда можно было договориться. Беату даже не наказали за ее выходку.
Разве что бессонных ночей прибавилось.
Упрямство отца Вирджила может и не стоило таких жертв, а вот совесть Беаты — несомненно. Вот зачем ей была нужна эта метла: чтобы иметь возможность остаться собой, несмотря на службу вересковой богине. Без легкого и быстрого способа добраться в Морланд она бы не справилась с попыткой сохранить свои принципы.
А когда ей надоест, она все-таки заколдует отца Вирджила и отправит домой. В самом деле, сколько можно было гневить Калунну? Ее терпение уж точно не было вечным.
А что было? Жизнь ее верных жриц была вечной? Сколько прожила Ата, захватившая мир для вересковой богини? И была ли рада такой жизни? Наслаждалась ли ею или жалела о погубленных людях, неизбежных жертвах захвата власти культом ведьм?
ebooksa