Паучье княжество

22
18
20
22
24
26
28
30

«Ох, неужели, тупая твоя голова?!»

Варвара никому никогда не позволяла думать, будто бы она может чего-то бояться.

В любой другой ситуации Маришка торжествовала бы.

Но не в этой.

Приютская снова дёрнулась, но, вмиг спохватившись, Варвара усилила хватку, ослабевшую от внезапной растерянности.

– А где ещё ей прикажете быть? – раздражённо откликнулась Анфиса. – В твоей опочивальне, боярыня?

Служанка снова оказалась во главе процессии и, подняв выше светильник, принялась спускаться.

Саяра с Варварой быстро переглянулись. Создавалось впечатление, будто особенно-то им не хотелось идти вниз. И всё же стоило Анфисе раздражённо цокнуть, как они, словно ярмарочные крысы, безмолвно и послушно последовали за ней. Не выпустив из своей цепкой хватки Маришки.

В их лицах, на которых плясали тени от тусклой лампы служанки, Маришка бы сумела углядеть пристыженное смятение. Если бы, конечно, вообще смогла хоть что-то разобрать в распадающейся на части от страха картинке перед глазами.

Лестница оказалась не такой уж и длинной. Ступени быстро кончились, и перед ними предстал узкий ход.

«Это подвалы!» – пронеслось в голове, и Ковальчик… перестала дышать.

Кто-то, быть может, то была Настя, ей говорил как-то, что в богатых домах почти всегда есть подвалы, а в иных – целые подземелья. Там обыкновенно хранятся зерно или масло. Но поговаривали, что некоторые из господ держат там неугодных крестьян. Мучают голодом, а то и телесными пытками.

«Здесь умирали!» – мысль была такой ясной, будто бы кто-то стоявший совсем рядом шепнул её прямо в ухо.

В этом доме мучили.

Мучили и убивали.

В этих самых подвалах.

«Вот откуда взялись нечестивые твари. Вот откуда они взялись!»

Маришке захотелось рыдать. Подол платья подрагивал – настолько сильно тряслись в карманах руки.

«Неужели нас бросят здесь? Оставят в наказание без еды и света? Она знает, – по щекам всё скользили и скользили слёзы. – Драная Анфиса! Она знает, не может не знать».

Это казалось чересчур жестоким, даже для Всевышних.