— Рада, что тебе нравится. Но высший свет Оденса нас, мягко говоря, не понял.
— А чего вы на музейную кровать полезли? — Вера поймала себя на том, что идёт вприпрыжку, решила отрываться так отрываться, обогнала Дженис, развернулась кругом, чтобы лучше её видеть, и пошла спиной вперёд, танцующим счастливым шагом. Дженис смотрела на неё, уже конкретно осознавая, что Призванная поехавшая, и судя по улыбочке, получала от этого факта сложную гамму эмоций.
— Там было темно, мы не поняли, что это за кровать.
— Господи, как мило! — рассмеялась Вера, — вы отожгли, конечно, да… — Ты меня сегодня переплюнула, — усмехнулась Дженис.
— В смысле?
— Явиться на бал Георга 16го с бастардом Георга 15го — это… Я даже не знаю, что ты будешь творить дальше, если ты с этого начала. — Вера развела руками, начиная подпрыгивать ещё беззаботнее, Дженис осмотрелась и понизила голос: — Вы… вместе?
— У нас тёплые дружеские отношения, — оттарабанила Вера с серьёзным лицом, подпрыгивая на каждом слове, Дженис фыркнула:
— Ага, мы с Халедом на кровати тоже в карты играли, по-дружески.
— Что, правда играли?
— В твоём мире нет сарказма?
— Ну мало ли, чем у вас тут принято на кровати заниматься.
— Тем же, чем и у вас, уверяю тебя.
— Мы, например, стихи читаем друг другу, — сделала честные глаза Вера, Дженис так расхохоталась, что на них обернулись, Вера изобразила недовольство:
— Чё ты ржёшь, я серьёзно.
Дженис засмеялась ещё громче, успокоилась и сделала хитрые глаза:
— И как тебе цыньянские стихи?
— Бомба вообще, — округлила глаза Вера.
— А ну расскажи хоть один.
Вера резко остановилась, встала в гордую позу оратора, и стала сочинять:
На королевском балу море вкусностей всяких,