Хитрая злая лиса

— Расширяйте свой опыт, — медленно кивнула Вера, — но помните, что любовь приходит и уходит, всегда, это неизбежно. Потом возвращается, но это уже не всегда. И это зависит от прочности отношений, которые вы успели построить до того, как она ушла. И, открою вам большой секрет — на фундаменте из вранья и манипуляций прочные отношения не строятся.

— А на чём они строятся?

— На взаимном уважении, внимании, понимании и умении договариваться. У вас пока ни единого пункта, если что.

Он перестал улыбаться, медленно глубоко вдохнул, опять посмотрел на стол за её спиной, потом что-то решил для себя и сказал:

— Давайте дочитаем книгу про тигра.

Вера нахмурилась:

— Чего она вам так нравится, я не пойму?

— Дочитаете — поймёте.

— Нам собираться не надо? Фестиваль, вроде бы.

— Он длится три дня, сегодня только второй. Мы можем прийти в любой момент, главные мероприятия будут завтра.

Вера фыркнула:

— Да ладно? То есть, я могла попасть и к аль-Пателю, и туда?

Он поморщился:

— Вы не попали бы к аль-Пателю ни при каких условиях. Если бы вы были чуть умнее, вы бы это поняли ещё на балу.

Вера смотрела на перевёрнутый цветок за его спиной, стиль узора был нетипичный для Карна, в интерьер библиотеки не вписывался, какой-то более восточный.

«„Если нам не верен дом, осенённый правой верой, к иноверцам мы пойдём на другой конец вселенной“ — тоже Алишер Навои, тоже бесконечно мудр. А читал мне его папа, напевно так, я засыпала от этого быстро. Красивая книжка была, в восточных узорах, затёртая-затёртая такая, с печатью внутри. Точно такие же печати стояли на всех книгах в доме бабушки, но папа взял только эту. Это было единственное, что он взял с собой, когда уходил, и гитару ещё, но она не была бабушкина, он её за свои покупал. Бабушка не одобрила идею его женитьбы на маме, сказала, выбирай, или я, или она. Папа взял гитару и эту книгу, обулся и ушёл. И не вернулся, пока бабушка сама не приехала. Когда я родилась.

Бабушка потом папу обвиняла, что он от веры отказался. А он сказал, что у него теперь есть новая. У него всё было, но в первую очередь, у него были мозги, и из-за этого он был очень нужен людям, а это всегда лучше для него, чем для людей. Когда ты умеешь делать то, что нужно людям, они платят тебе денежки, а на них можно купить покушать. И это, в принципе, всё, больше ничего не нужно, живи себе как хочешь. С кем хочешь. Можно маму не слушать.»

— Знаете, — медленно протянула Вера, разворачиваясь к столу, взяла карандаш и нарисовала большой иероглиф на том же листе, на котором рисовала узор для ленты, показала министру: — Госпожа Виари читала мне книгу на цыньянском, и вот этот иероглиф она прочитала как «седой», а вы его читали как «светлый». Вопрос. Те слуги, которых вы допрашивали, которые видели волосы на одежде второго Призванного, могли сказать «седые» как «светлые»?

Министр молчал и смотрел на иероглиф, потом посмотрел на Веру, она начала улыбаться, медленно кивнула, с удовольствием заявляя:

— Это мог быть мой папа. И если это он, он вполне мог бы передать мне с принцем шифровку, это в его стиле. И он может саботировать постройку их танков специально, потому что знает, что как только у них будет успех, они пойдут в наступление, и радостно убьют меня в первую очередь. А пока успеха нет, им есть смысл пытаться меня заполучить. И, судя по успеху Ли Шенга на балу, им это вполне может удаться. И тогда папа меня спросит, кто этот человек, который запер меня в четырёх стенах на месяц, принимал решения о моей жизни совершенно без моего ведома, и совершенно без моего участия испортил мне репутацию так, что я теперь до конца жизни не отмоюсь. И я скажу ему, кто. И если вы думаете, что он придёт вызывать вас на дуэль, я вас огорчу — не придёт, он не дурак. По вашему дому просто прилетит ракета из ниоткуда, превратив его в гору щебня, и это будет только первый ход. Если вы планируете когда-нибудь начать учитывать интересы моей семьи, будьте готовы к тому, что она может оказаться больше, чем вы думаете. И влиятельнее.