— Если Её Императорскому Величеству будет угодно, то мы могли бы вести повествование на немецком или английском языке, — предложил Юрий Андреевич.
— Благодарю вас, но мы ведь в России, и я всё понимаю… — императрица недовольно покосилась на старика, словно тот упрекнул её в незнании русского языка.
— Как вам угодно. Я не стану вдаваться в подробности, чтобы не отнимать у вас лишнее время, и расскажу в общих чертах — для понимания хронологии событий. Как вам известно, давно назревающее недовольство среди крестьян и рабочих уже выливается в многочисленные восстания. В армии и на флоте происходят различные волнения и даже мятежи. В конце этого года будет массовая забастовка рабочих, которая вынудит вас принять их требования. Вы задействуете войска и подавите беспорядки, но этим лишь подогреете антимонархические настроения.
От вас, государь, потребуют различных политических уступок, и вскоре будет создана Государственная дума — новый законосовещательный орган, где будут преобладать оппозиционные настроения. Появятся многочисленные партии, и некоторые из них продолжат подстрекать рабочих к мятежам и восстаниям. Ваши уступки и начавшиеся реформы несколько отсрочат катастрофу, но не дадут желаемого эффекта и станут, как я уже говорил, лишь полумерой. Недовольство населения продолжит накапливаться, по-прежнему будут вспыхивать восстания и происходить террористические акты. А потом Россия окажется втянута в мировую войну, которая примет затяжной характер и обнажит все проблемы государства. Это вновь приведёт к недовольству населения и к новой революции.
Против вас начнут плести заговоры политики, представители крупного капитала, высокопоставленные чиновники и военные, даже члены вашей семьи. Вас принудят отречься от престола и создадут временное правительство, которое тоже будет сметено новой революцией. А потом вас всех расстреляют. Всех! — подчеркнул старик.
Глава 4
В комнате повисла гнетущая тишина.
— О боже, Ники, это ужасно, — казалось, императрица была готова разрыдаться. Она повернулась к мужу, ища у него поддержки, но Николай II молча смотрел куда-то в стол.
— Господа, неужели ничего нельзя сделать? — она умоляюще посмотрела на Юрия Андреевича.
Тот спокойно ответил:
— Ну почему же нельзя, Александра Фёдоровна… Для того мы сюда и прибыли. Только сами мы ничего не сможем сделать — ваша судьба в ваших руках.
— Почему ты молчишь, Ники? Скажи же хоть что-то… — в глазах императрицы показались слёзы.
— Что вы предлагаете, господа? — голос императора звучал на удивление спокойно. Он оторвался от созерцания полированной столешницы и внимательно смотрел на Юрия Андреевича.
— Прошу меня простить, Николай Александрович, но мне сейчас придётся говорить очень неприятные для вас вещи. Вряд ли вы привыкли к подобному, поэтому мне хотелось бы услышать гарантии нашей личной безопасности. Это в равной мере касается и супруги Егора Николаевича.
— Чего вы от меня хотите? Какие гарантии?
— Гарантии того, что мы не исчезнем за ненадобностью после того, как всё закончится. Мы знаем, что вы глубоко верующий человек, поэтому поклянитесь перед лицом Господа нашего, что никогда и ни при каких обстоятельствах не предадите достигнутых сегодня соглашений. А также пообещайте, что будете прислушиваться к нашим советам, какими бы странными они вам ни казались. Само собой, последнее слово всегда остаётся за вами.
— Ники, по-моему, господа не требуют ничего невозможного. Любой на их месте озаботился бы этим, — императрица строго взглянула на мужа, и Николай II грустно улыбнулся.
— Мне кажется, господа, что при таком союзнике, как Александра Фёдоровна, вам не о чем волноваться.
— Поклянитесь, государь, — не отставал Клочков.
Император удивлённо взглянул на него, затем, усмехнувшись, торжественно произнёс: