Страшная сказка Красного леса

— Да, — тихо ответила Дженна. — Готова.

Ат-тея наклонилась и коснулась губами лба дочери. Мередит называли самой красивой женщиной в Красном лесу. О ее белом лице и ясных глазах чайного цвета слагали песни, о ловкости и храбрости — баллады. Дженна хотела хоть немного быть похожей на мать, но увы, внешность ей досталась отцовская, куда более простая. Наследница была невысокая, глаза у нее обычные, невыразительно-болотные, фигурка худощавая, будто она до сих пор подросток. Только темные густые волосы — матушкины. Жаль, для похода придется обрезать чуть ниже плеча, иначе только мешать будут, а Дженне предстоит главное: доказать, что она достойна стать следующей правительницей Красного леса. Пройдя испытание, она станет официально наследницей. А если не пройдет — погибнет или же покажет, какая никчемная, а в борьбу за наследие вступят младшие сестры. Еще у Дженны был старший брат, один из лучших охотников, но наследовать матери он не мог — мужчины охотятся, женщины правят. Это залог процветания их Дома. Так было веками, так будет и впредь.

Ат-тея хлопнула в ладоши, и спальня наполнилась прислугой. Дженне помогли подняться, снять длинную белую сорочку, вымыться в теплой ванне. Затем ее тело натерли ароматными маслами и кремами, помогли надеть праздничное платье — алое, традиционно расшитое золотом. Цвет крови убитого зверя — так говорили старшие. Дженна никого не убивала и красный цвет не любила, однако против традиций восставать не собиралась. Она была послушной дочерью.

— Вы такая красавица, юная тея, — шептали ей служанки, пока помогали наряжаться.

Красавица! Как же! Дженна снова с грустью посмотрела на свое отражение. В платье она казалась себе… чужой. Куда лучше костюмы для охоты, удобные, брючные. На худой конец — свободные юбки, чем вот это великолепие, спрятавшее за ярким цветом саму девушку.

В волосы ей вплели алые и золотые ленты — символ здоровья. Сегодня будет назначен день начала испытания, а когда оно завершится, матушка назовет имя жениха дочери. Того, кто станет отцом будущих наследниц. И эта мысль только добавляла Дженне расстройства. Не было с ней рядом того, кого бы она хотела назвать мужем! Все молодые охотники хороши, только… не ее. Чужие! И пусть Дженна дружила со многими из них с детства, это была лишь дружба, но не желание чего-то большего. Любви…

Между тем, наряжали ее долго, и когда служанки отступили, позволяя Дженне вдоволь «полюбоваться» своим внешним видом в зеркале, солнце стояло высоко над горизонтом. Ясное, весеннее, еще не горячее, но уже и не хмурое.

— Пора, тея, — поклонились ей служанки. Все, как одна, из знатного рода — иные не могли прислуживать в правящем доме, слишком почетно.

Дженна медленно пошла за девушками. Они миновали длинный коридор, устеленный лепестками цветов, и вышли на залитый светом двор. Здесь ждали носилки, обитые алым, украшенные молодыми яблоневыми ветвями. Ее усадили на подушки и понесли по улицам города, обнесенного высокой стеной для защиты от оборотней. У оборотней не было городов, они жили в лесу, как звери, в низких домиках. Так рассказывала мать. Однако это не мешало им совершать набеги, воровать женщин и детей, убивать… Жуткое племя, которому не ведомо сострадание. И, если честно, Дженна боялась, что для нее все-таки найдется волк. Что тогда с ним делать? Как держать зверя в узде? А если… если у нее не получится? Она ведь всего лишь человек. Да, колдуны сплели для охоты на оборотней магические сети, изготовили ошейники, чтобы их можно было пленить, но этого ведь мало!

Дженна никогда не видела волка вблизи. Знала, что где-то в городе есть пленные, влачащие рабское существование. На них испытывали и сети, и ошейники. Убийцы, которые сами стали жертвами! Вот она, справедливость! К ним Дженну не подпускали, а брат говорил, что волки воняют и у них жуткие оскаленные пасти. В детстве ей даже снились окровавленные клыки оборотней. А теперь… Теперь она должна надеяться, что ей достанется свой волк. Но зачем? Как враг поможет в прохождении испытания? Или он сам — тоже испытание? Хотелось бы знать.

А носилки несли по улицам. Люди кричали и радовались, просили благословения, и Дженна кидала в толпу монетки. Те со звоном отскакивали от булыжников мостовой и пропадали в руках наиболее бойких зрителей. Это продолжалось несколько часов, пока вокруг не потянулись серые непроглядные сумерки, всегда сопровождающиеся туманами. Дженна проголодалась. Она уже мечтала о пире, подготовленном в правящем доме, о вкусной еде и легких напитках. Спина болела от долгого сидения, клонило в сон, а надо было продержаться! И она держалась из последних сил.

Когда носилки вернули к дверям правящего дома, уже совсем смерклось. Дженна вышла к матери, встречавшей ее на пороге, и поклонилась.

— Да начнется праздник! — воскликнула гордая ат-тея, забили в барабаны, заревели трубы, и наследница вошла в дом.

Ее тут же проводили в пиршественный зал. Здесь горели факелы, истекали жиром зажаренные на вертелах кабаны, а от вида запеченной птицы и вовсе слюнки появились во рту. Дженна впервые села за стол рядом с матерью, дождалась, пока та первой поднимет бокал, и потянулась за своим.

— За мою дочь, которая вступила в пору испытания! — провозгласила ат-тея Мередит.

— За будущую наследницу Дома! — раздались возгласы, и Дженна пригубила сладкое вино.

Зазвенели кубки, пир начался. Наконец-то можно было утолить город. Играла музыка, вино лилось рекой, все поздравляли Дженну и ее мать с тем, что у Дома есть шанс обрести новую правительницу. И все же Дженне было не по себе.

— Что с тобой, дитя? — тихо спросил ат-тея. — Ты сама не своя.

— Беспокоюсь об испытании, матушка, — честно призналась Дженна. — А если… если я не справлюсь?

— Ты обязательно справишься! — заверила Мередит. — Ты же моя дочь!