Но все же нравится!
И поэтому — торт отработанным движением задвигается в холодильник, а я — на крыльях веселой спешки лечу в ванную.
Спустя полчаса бесполезной войны со шкафом, я сдаюсь. Открываю WhatsApp, нахожу там контакт своей сестрицы. Пару минут медитирую на аватарку, на которой она возмутительно самодовольно лыбится и всему миру делает козу.
Ну, то есть козу она делает фотографу, ясно понятно, и скорей всего — её ненаглядному Рашиду. Но выглядит все так, как будто сейчас она надо мной злорадствует.
“Ага, снова пришла ко мне за советом?”
Так, Юлечка, вдох-выдох, мысли из головы вон, и жми на волшебную кнопочку. И терпи, терпи эти несносные гудки, не смей давать заднюю и сбрасывать.
А может, все-таки…
— Аллеу!
У Маринки безмятежный, такой невинный голос — но я даже не сомневаюсь, что у неё сейчас на губах — самая удовлетворенная улыбка, на которую она вообще только способна.
— Доброе утречко, Мариш. Я не отвлекаю?
Сама поняла, что вышло заискивающе.
Слишком заискивающе для старшей сестры, которая столько времени вела себя с младшей как с непутевой, помешанной на тряпках дурочке.
— Ну вообще-то! — судя по голосу Маринки — она тоже все правильно расслышала. И только что преисполнилась чувства собственного достоинства в два раза сильнее, чем обычно. — Вообще-то отвлекаешь. Я тут вообще-то чай пью!
— О-о-о! — тяну трагично. — Да, ты права. Это очень важное, требующее сосредоточения мероприятие. Не буду отвлекать.
— Стой-стой-стой, — Маринка спохватывается, осознав, что еще чуть-чуть — и мое предложение капитуляции аннулируется в связи с непониманием сторон, — а что ты хотела? Что-то случилось?
— Ну, что со мной случилось после твоего гребаного красного платья на встрече выпускников, ты в курсе вообще-то, — мрачно бурчу я, — и в виду того, что это ты причастна к этому удручающему событию, я требую своей законной поддержки.
— На основании? — хихикает паршивка, явно слегка позабывшая, что старшая в нашем тандеме все-таки я. И что от меня и отхватить можно. Было когда-то… Эх! И где те счастливые времена, а?
— На основании любящей и, я надеюсь, все еще любимой, сестры, — надбавляю подозрительности в голосе, — или что? Все-таки уже не любимой? Ты все-таки решила меня променять на эту твою бьюти-блогершу? Как там её? Настя Метелкина?
— Метельская! — поправляет Маринка, и в её голосе даже по телефону слышны ехидные чертики. — А что такого? Она не так уж и плоха.