— Твои любимые фисташковые эклеры она готовить не умеет, — замечаю как будто мимоходом, возводя глаза к потолку.
Да-да, у меня тоже есть свои козыри!
С той стороны трубки пару секунд царит задумчивое молчание.
С одной стороны — эта фифа вечно на диете.
С другой стороны — я балую её теми-самыми эклерами раз в год, на день рождения. И она точно знает, от чего может отказаться.
Поправочка: от чего она еще ни разу в жизни не отказалась, с того самого момента, как я освоила этот рецепт.
— Что за мероприятие? — наконец решается Маринка. — Куда Тимурчик тащит тебя на этот раз? Если опять в океанариум — мать, тут моя магия бессильна.
— Не мать я тебе, бесстыжая, — возмущаюсь я в лучших чувствах, — и нефиг меня так старить. А то не дождешься ты от меня ни спасибо, ни пожалуйста.
— Можно подумать, я так его от тебя дождусь, — ворчит Маринка, но я бросаю взгляд на часы над кроватью и понимаю, что времени осталось катастрофически мало. С учетом того, что я до сих пор не научилась нормально стрелки подводить — я уже, можно сказать, опаздываю.
— Дресс-код — ресторан. Крутой, как… бицепс Бурцева.
— Обед или ужин?
— Обед.
— Ага, понятно, значит, задача — не показаться вырядившейся клушей…
— Надо, чтоб казалось, что я даже не готовилась.
Как только это озвучила — вспомнила про проклятые стрелки, поняла, что план на самом деле обречен на поражение. Я же обычно не крашусь! И Бурцев это уже видел даже. Правда, есть еще надежда, что он просто почти слепой. Ведь он это видел, видел и меня без утягивающего белья в ванной, и… Отказался почему-то после этого к себе домой валить.
— Ну смотри, у тебя есть то миленькое белое платье в розовый цветочек.
— Нет, — сразу отметаю я, — оно же прямо вслух орет — я ужасно хочу, чтобы ты заметил во мне нежную розу.
— А ты как будто против, чтобы Тим её-таки заметил, — хихикает Маринка.
— Я… Не то чтобы против… Но и не за! Точнее — не настолько “за”, чтобы одеваться как нежная барышня.
— Ну и дурочка, — безмятежно фыркает сестрица, — у того платья так плечи шикарно открытые. Добавила бы себе секса, глядишь, Тим и салфетницу бы сожрал.