— Ты сдурела? — чудом сдержав болезненный рык, я прищипываю мягкую кожу захваченной территории. Срабатывает, каблук с моей ноги убирают. И пытаются пихнуть мягким локоточком в бочину, но этот маневр я успеваю предугадать и уклоняюсь.
— Ты что-то попутал, Бурцев, — ядовито цедит Максимовская, с четким таким звуком роняя нож между фуршетными блюдами, — или ты убираешь свои клешни, или…
— Ну, Юльчик! — благоразумно я сразу включаю свое супер-оружие — мурлычащий шепот мартовского кота, от которого пока что млели сто процентов моих жертв. — Я не могу тебя отпустить. Если я тебя отпущу — ты совершишь непоправимую глупость. Поедешь домой с Тефтелей. А зачем такой шикарной женщине так опускаться, а? Ну что там у него за тачка? Занюханный опель? Мазда?
— С интересным мужчиной и на Жигулях с удовольствием прокатишься, — Максимовская взбрыкивает, пытается ткнуть меня вторым локтем, но я его ловлю и с удовольствием сжимаю на нежной коже пальцы.
— Я тебя умоляю. Кто тут интересный? Тефтеля? Он же был душнилой уже в третьем классе, а сейчас только сильнее испортился. Ты помрешь с ним со скуки еще до того, как он из школьных ворот выедет.
— А с тобой не помру, что ли? — скептично хмыкает почти что моя Булочка, но все-таки я улавливаю в её голосе нотки заинтересованности.
— Не помрешь! — клятвенно заверяю я, торопливо вспоминая, чем там она интересовалась еще в школе. На мою беду — я про неё никогда ничего не узнавал, было не интересно, но, кажется, знакомый гитарист говорил, что она не пропускает ни одного их рок-концерта, — знаешь ли ты, что сегодня вечером у Дабл Девил концерт в Подмосковье?
— Билеты раскуплены, — Максимовская отвечает так быстро, с такой искренней досадой, что я сразу просекаю — наживка закушена.
— Малышка, — позволяю себе склониться к ушку, вдыхая терпкий и какой-то дико своеобразный аромат её духов, — я уже снял Дьяволам три клипа подряд. Я могу на их концерты проходить, не здороваясь с охраной. И за кулисы тебя проведу. И они тебе распишутся хоть на… Где захочешь распишутся! Только слово скажи…
— Всего одно слово? — иронично откликается Плюшка, и мои внутренние гусары торжественно чпокают шампанским в честь новой победы.
— Больше мне не надо, — соглашаюсь, позволяя девушке развернуться ко мне лицом и мысленно планируя, в какой момент после концерта уволоку этот дивный Кексик в свою берлогу. И…
Совершенно неожиданно в мой нос врезается что-то мягкое, белое, сладкое…
Торт! Тот самый торт, который Максимовская нарезала во время нашего разговора, она взяла и залепила им мне в рожу со всего размаху.
Я отшатываюсь от удивления — да и когда и глаза, и нос, и рот, и даже уши слегка забиты воздушным йогуртовым кремом — особо и не проморгаешься даже.
— Пойди ты к черту, Бурцев, — четко и звучно где-то слево звучит голос Плюшки-Кексика. Кто-то смеется — много кто, на самом деле. Цокают маленькие каблучки по старому школьному паркету.
Основная масса торта все-таки сдается силе тяжести и сваливается на пол, позволяя мне разлепить ресницы на несколько миллиметров. Правда нафига? Дверь актового зала хлопает в ту же секунду, и алое пятно шикарного размера исчезает за ним.
— Ну ты, Тимурчик, и дебил, — смеется кто-то из парней рядом, а я под звон в ушах и хихиканье собравшихся в зале баб смазываю с щеки полосу крема и засовываю пальцы в рот.
Господи, как же вкусно…
Как давно я не жрал такой вкусной еды…
Глава 2. В которой героиня сама все неправильно поняла…
ebooksa