Аленка ткнулась лбом в его плечо.
— Макс, — тихонько простонала она, пытаясь растолкать собственную замершую от этого его тона душонку, — ну не надо так... Как мне потом уезжать?
— Никак, — Макс сжал ладонь Аленки сильнее, — никак не уезжай, солнечная, оставайся. Со мной.
У Аленки аж сердце в груди замерло.
— Макс... — слабо произнесла она, — ты же понимаешь, что это нереально?
У него была Лиза. Лиза, которой Аленка не очень нравилась, которая наверняка будет ревновать, которая навыдумывает себе лишнего. Это только в мелодрамах дети оттаивали к новым супругам своих родителей, в жизни получалось не так. Нюта так и не привыкла к отчиму, хотя Борис Леонидович был мировым мужиком. Аленка-то адаптировалась, даже называла его папой, что отчиму бесконечно доставляло, но Аленка была гораздо старше. Нюта же… Нюта и сейчас ходила к психотерапевту и лечилась от депрессии. Аленка ужасно не хотела отпечататься в сознании Лизы вот таким вот образом.
Ольховский уставился на Аленку, и это был тяжелый взгляд. Очень-очень тяжелый.
— Мы вернемся к этому вопросу после выставки, — произнес он, — я хочу, чтобы ты его хоть малость обдумала. Я очень этого хочу, понимаешь, Сан?
Аленка понимала. Понимала даже сильнее, чем могло показаться. И в груди сейчас ворочался неприятный комок. Было рано думать об этом. Сейчас — в принципе рано. Нужно было дать время и себе, и Лизе. Вдруг… Вдруг случится чудо, и Лиза смягчится?
Улыбнулась Аленка через силу. А потом сжала пальцами локоть Макса.
В душе она на себя практически ругалась матом. Господи, да она же смертельно хотела от Макса услышать эти слова. Больше всего на свете. Почему сейчас так резко включила попятную? И вот оно, её наказание — мрачное молчание.
— Ты обиделся? — наконец осмелилась пискнуть Аленка, когда они уже поднялись на ступеньке к дверям галереи.
Макс вздохнул и потер лоб свободной ладонью. Он выглядел слегка уставшим.
— Да нет, — откликнулся он, — не обиделся. Я же понимаю, что… Ну, я — проблемный вариант. Просто я не знаю, как мне позволять тебе уехать. И заставить не могу, как тебя подписывать на все мои проблемы?
— Макс, — Аленка чуть не взвыла, — дело не в тебе.
— Вот ты даже не представляешь, как часто я слышал эту фразу, как только упоминал, что у меня есть дочь, которую я воспитываю один, — сухо откликнулся Макс.
— Дай мне время, пожалуйста, — устало попросила Аленка, — просто… Я не смогу остаться, если не понравлюсь Лизе. Я не буду ставить тебя перед выбором — я или дочь.
Это был очень странный разговор, и, кажется, они оба думали о своем, но после этой фразы Макс замолчал, глядя на Аленку пронзительно, будто сравнивая её с чем-то в своих мыслях.
— Прости, я жутко спешу, — произнес он медленно, кажется — тщательно взвешивая каждое слово, — прям непозволительно спешу. Но… Ты сама заговорила про отъезд… А я… Я не смог не сказать.
— Макс, ты — нереальный, — Аленка тихонько вздохнула, — и я… не понимаю нифига сейчас, ты мой личный сорт…