– Я слушаю, экселенц, – максимально бесцветным голосом отозвался штурман.
– Слушай меня внимательно! – вдруг с очень серьезной угрозой начал курьер. – Ты ничего не видел… Никаких звездолетов веркомо не было. И никаких передач от веркомо. Ясно?
– Да, экселенц! – несколько удивленно ответил Бьярни.
– Мы выходили в космос для корректировки курса. Ясно? – Да, экселенц!
– И даже если тебя кто-то будет расспрашивать из начальства или еще кто – говорить ты будешь только с моего личного разрешения и только в моем личном присутствии! – Даже в Службе безопасности? – уточнил Бьярни.
– Даже в Службе безопасности!
– Ясно, экселенц!
Чем больше Брис узнавал город Ришу, тем больше тот ему нравился. И было за что. Он был красивым, несмотря на то, что как бы не половина жилых и прочих построек находилась ниже уровня земли. Он был уютным и каким-то добрым. Как ласковая мать, заботящаяся о своих детях. Как скромная, хранящая свою честь и красоту девушка.
Можно подумать, что тоннели города окажутся на одно лицо, как во многих таких же поселениях на других планетах Конфедерации, где приходилось отделять население от окружающей среды по причине ее агрессивности или вообще полного отсутствия атмосферы.
Но галереи Риши изобиловали немыслимым количеством разнообразнейшей растительности. Некоторая упиралась почти в самый потолок, изображавший где чистое небо с ярким солнцем, а где просто светившийся мягким желтоватым светом. Да и постройки, которые стояли друг к другу вплотную в этих галереях, отличались друг от друга.
Архитекторы и инженеры Риши расстарались. Нигде не встречалось некрасивых или даже просто одинаковых построек. Впрочем, жизнь в ограниченном, замкнутом пространстве наверняка порождала как-то облагородить и свое жилище, и его окружение. Тут же, помимо всего прочего, чуть ли не каждый гражданин Биэлы следил и за сохранностью зеленых насаждений, и за тем, чтобы город становился все лучше и лучше.
Лучше во всех отношениях. Это было видно хотя бы по тому, что многие украшения города выглядели сделанными любительски.
Например, мостовые покрывали не банальной брусчаткой или еще чем-то унылым. Все поле было разбито на отдельные квадраты и прямоугольники, в каждом из которых красовались мозаичные панно, выполненные из очень прочного материала. Как объяснил Тьен, мозаика или узор делались кем-то одним или отдельной семьей за свой счет и по своему желанию. Городской совет только утверждал или не утверждал рисунок, делавшийся для данного фрагмента тротуара или стены. Потом, ясное дело, следили за качеством исполнения.
Таким образом, каждый из жителей города мог увековечить себя в конкретной детали интерьера.
Это лишний раз показывало, как люди, живущие здесь, любят свой город. А также отвечало на вопрос, почему это общество отделяет себя от внешнего мира. Здесь хранили свой мир от гнили, которую могла занести иммиграция. Биэльцы боялись этой гнили. И подчеркнутый бойкот представителей иных миров Конфедерации, и отчуждение их в отдельном городке при космопорте, и откровенное нежелание в городе что-либо делать «под туристов» или еще кого-либо, кроме самих местных жителей, говорило об этом очень красноречиво.
Вспомнив типичную публику, ошивавшуюся в космопорте, Брис, хоть и сильно покоробившись, признал необходимость этих мер.
Сейчас он в сопровождении Тьена шел к Старику. Того все так называли, хотя он имел и обычное имя, как и у всех на Биэле. Но был здесь кем-то вроде патриарха. Человека преклонных лет, прожившего очень бурную жизнь и имеющего огромный опыт. К нему можно было зайти вот так запросто, и это тоже свидетельствовало о неординарности его личности. Еще интереснее, что Бриса вели знакомиться, потому что он встречался с веркомо. И еще неизвестно, кому больше повезло: стажеру, представленному одному из самых уважаемых людей планеты, или самому Старику, собирающему все доступные сведения о веркомо и сделавшему это одной из целей в жизни.
Впрочем, скорее всего, повезло обоим. Оба – и Старик, и Брис Илиан – были с некоторых пор одержимы тайной веркомо. И, возможно, эта мания так или иначе выросла из любопытства. Из стремления узнать, кто как живет, кто как выстраивает свою жизнь. Кто и как смог или не смог достичь того, что в просторечии звалось «счастье человеческое». А из этого следовала и загадка Дома веркомо.
Брис осознавал, что и для него поиски этого Дома постепенно превратились в некую манию. Он беспристрастно окинул взглядом все свои побуждения и мысли за последние две недели и понял, что большей частью думал именно о загадках, поставленных перед ним Доем и его командой. Причем поставленных непреднамеренно.
Одну из них Брис сразу воспринял как загадку. Он увидел, что общество не просто может быть иным. Иными могут быть и люди. Могут быть лучше. Поэтому его так влекло общество Биэлы – он почувствовал в нем что-то сильно похожее. И эта похожесть на веркомо явно указывала на общие корни.
ebooksa