Несколько дней после визита представителя «полковника Диего», вся русская делегация была плотно занята разнообразными раутами, приёмами. Также приходилось выступать и на экспозициях. Тщательно подобранные и подготовленные лекции, по разнообразной тематике, тоже занимали много времени.
Тем временем, в пригородах Парижа искали достаточно большое поле, чтобы с него можно было запустить привезённый аэроплан. Так что «демонстрация мод лётного сезона» несколько задерживалась.
Болтовня ни о чём на раутах утомляла. А собственно «вбросы», что планировали сделать братья, пока ограничились тем самым единственным случаем на салоне суфражисток.
Аудиенцию неизвестному полковнику из далёкой Южной Америки, назначили в том же номере гостиницы, что и проживали братья. Где-то как-то они к ней притерпелись. И даже обжили. Так что можно сказать, что принимали на своей территории.
Перед этим, под благовидным предлогом осмотра достопримечательностей Парижа, отослали Ольгу и Паолу погулять в компании русских офицеров из делегации. Те были только рады. Особенно господа офицеры.
Полковник был староват. Но продолжал держаться прямо, гордо. Даже пробивающаяся седина как-то по особому гармонировала с его поджарой фигурой.
Представился он со всеми полагающимися церемониями. И каждый раз, когда ему самому представлялся очередной член противоположной стороны, очень внимательно вглядывался тому в лицо. Особенно долго он всматривался в лицо Натин, тут же оценив её властную осанку и независимый взгляд. Но всё равно, привычки мачо взяли над ним верх, и он изысканно перед ней расшаркался. Тем не менее, было заметно, что явно восточный вид, да ещё совершенно неевропейские имя и фамилия, его изрядно напрягли и заинтриговали.
Как и предполагалось, на встречу он пришёл вместе со своим то ли слугой, то ли компаньоном — индейцем. Индеец был тот же. И держался так же. Только помалкивал.
Прошли к столу. Круглому. И как тут же оценил полковник, оказалось, что ближайшей соседкой из хозяев у него оказалась именно донна Юсейхиме, а не кто-то из братьев. Те оказались точно напротив него самого.
Бумаги, кстати, были предоставлены. И из них явствовало, что перед ними не какой-то мелкий проходимец, а вполне себе респектабельный представитель неких кругов Парагвая.
Полковник, сразу подал эти бумаги Григорию, влёт определив его за старшего.
— Как я понимаю, — осторожно заметил Григорий, когда представления были окончены, — Ваше нынешнее имя — псевдоним только для широкой публики?
— Да, вы абсолютно правы, дон Румата. И, надеюсь, что вы сохраните тайну моего имени. — последовал краткий и прямолинейный ответ.
— Я в Париже инкогнито. Но, необходимые рекомендательные письма и грамоты как видите, имею. — закончил он после небольшой паузы.
— Да, можете не сомневаться что тайна имени будет соблюдена. — подтвердил Григорий. — Тем паче, что, как я подозреваю, речь пойдёт у нас о более серьёзных вещах, нежели парижские тайны.
При этих словах полковник вольно или невольно бросил взгляд на сверлящую его взглядом Натин. Григорий заметил этот взгляд и тут же поспешил с заверениями. Но видно было, что полковник явно относится с недоверием к женщинам. Не шибко уменьшило это недоверие даже заверение, что Натин тут более чем серьёзная сторона в переговорах, а не какая-то профурсетка каких в Париже пруд пруди.
Конечно, всё сказано было более чем обтекаемо и благородно, но Натин поняла. И поморщилась так как сообразила, за кого, сей благородный дон, её принял. Да и собственно то, что хотели провернуть братья на этой встрече у неё вызвало изрядные сомнения. Так что она изначально на всё происходящее взирала с изрядной долей скепсиса. Возможно именно скепсис, ею демонстрируемый, как-то повлиял на недоверие со стороны полковника. Но то, что полковник был очень сильно заинтригован, было также видно. И что причиной этой заинтригованности не Натин — очевидно.
— Извините, но ещё раз хотелось бы подчеркнуть, — с нажимом сказал Григорий, — что Донна Юсейхиме, такой же полномочный представитель в нашей компании, как и мы сами. И очень даже не посторонний.
Возможно, это сказано было довольно резко, из-за чего полковник тут же ударился в извинения. Но после этого, смотрел на Натин уже совершенно по-другому. С любопытством.
«Брать быка за рога», полковник сразу не рискнул. Поэтому, он завёл речь очень осторожно. Как и всякий осторожный человек, оставив самую важную цель «на сладкое». Но даже когда он завёл речь о покупке для страны «таких важных лекарств как роганивар и антипест», всем было понятно, что это только вступление. То, что в оплату поставок предполагается бартер, тоже не вызвало никаких возражений. Итого: лекарства на кофе, какао «…и прочие колониальные товары»[9].
ebooksa