Кровь и мёд

Все еще ухмыляясь, Николина в мгновение ока исчезла. Исме смотрела на деревья, явно разрываясь между желанием узнать, откуда донесся шум, и необходимостью защищать дочь. Она крепко схватила Габриэль за руку.

– Иди. – Я осторожно подошла к ним, но оружие в ножны прятать не стала. По коже у меня все еще бежали мурашки. «Она видит, видит нас, маленькая мышка». – Мы присмотрим за твоей дочерью.

Исме поджала губы, но кивнула и исчезла за деревьями. Габриэль подождала, пока она уйдет, а потом протянула мне руку, подпрыгивая от волнения.

И затараторила:

– Меня зовут Габриэль Жилли, а ты еще ниже, чем мне рассказывали. Почти как эльф! А как ты с моим братом целуешься? Я слышала, он высокий, как эта елка!

Я попыталась ответить – или посмеяться, – но она продолжала, даже не переводя дух:

– Хотя он же мне только наполовину брат, единокровный, так и надо его звать, наверное, да? Маме не нравится, что ты здесь. И не нравится, что я про него знаю, но сейчас ее тут нет, да и вообще пусть она думает что хочет. А какой он? Он рыжий? Николина говорила, рыжий, но Николина мне не очень нравится. Она думает, что вся такая умная, но на самом деле просто странная. Слишком много сердец…

– Сердец? – Ансель изумленно посмотрел на меня. А потом, будто поняв, что проявил невежливость, быстро добавил: – Я, кстати, Ансель. Ансель Диггори.

– Сердца сохраняют ей молодость, – продолжала Габриэль, кивая как ни в чем не бывало, будто и не слышала его. – Мама говорит, мне не стоит про такое болтать, но я же знаю, что видела, и грудь Беллами на костре была зашита…

– Стой. – Я сама как будто запыхалась лишь от того, что ее слушала. – Помедленней. Кто такой Беллами?

– Беллами был моим лучшим другом, но он умер прошлой зимой. А за пару лет до того у него умерла мама. Его сестра родилась белой ведьмой, и мама отправила ее в Шато за лучшей жизнью. Но потом умерла от горя, потому что одного Беллами ей не хватало. А мне хватало, пока и он не умер тоже. Теперь мне его очень не хватает.

– Мне очень жа… – начал Ансель, но Габриэль затрясла головой, и ее золотистые волосы заколыхались беспокойной волной.

– Чужаки всегда так говорят. Говорят, что им жаль, будто это они его убили, но это ведь не они. Это снег его убил, а потом Николина его сердце съела. – Наконец – наконец-то – она примолкла и сделала вдох, моргнула раз, второй, третий, и посмотрела на Анселя. – Ой. Привет, Ансель Диггори. Ты тоже моему брату родня?

Ансель уставился на нее. При виде его потрясения и ее искреннего любопытства я не смогла сдержать смех, и когда он вырвался на свободу – чистый и яркий, как луна, – Абсалон нырнул под ветви, прячась в тень. Птицы вспорхнули из гнезд. Даже деревья как будто бы возмущенно зашуршали.

А у меня на душе вдруг стало так легко, как не было уже много недель.

Все еще хихикая, я наклонилась к Габриэль. Она смотрела на меня так пронзительно и так знакомо.

– Жду не дождусь, когда ты познакомишься со своим братом, Габриэль.

Она широко улыбнулась.

– Зови меня Габи, если хочешь.

Вскоре Николина с Исме вернулись – Николина что-то щебетала о проказниках-деревьях. Габи усмехнулась и шепнула мне: