Кровь и мёд

– Сколько раз можно повторять? Я не…

Мадам Лабелль покачала головой, раскрасневшись. Глаза ее блестели от слез. Я не знал, были ли то слезы гнева или печали. Но голос ее был тих, когда она продолжила:

– Мне очень жаль, Рид. Тебе пришлось тяжело в жизни, и отчасти виновна в этом я. Мне это известно. Я осознаю, какова моя роль в тех страданиях, что тебе довелось вынести.

Она поймала мою ладонь. Я велел себе отстраниться. Но не смог.

– А ты должен осознать, что будь у меня выбор, я бы никогда не бросила тебя. Я бы оставила все – дом, сестер, всю свою жизнь, – чтобы тебя не отдавать. Но прошлое изменить я не в силах. Не в силах защитить тебя от боли, которую оно принесло. Но я могу защитить тебя здесь и сейчас, если ты мне позволишь.

Если ты мне позволишь.

Ее слова ожили в моих мыслях. Я пытался отбросить их прочь, но они пустили корни, удушая мой гнев. Скрывая печаль завесой. Окутывая ее. И меня самого. Я ощутил, как мой разум заволок теплый туман. Мне хотелось вспылить, сорваться на нее. Хотелось упасть на колени и ухватиться за ее юбку. Сколько раз я мечтал о родителе, который будет меня защищать? Любить меня? Я никогда этого не признавал – и никогда не признал бы, – но Архиепископ не был…

Нет. Хватит.

Я отстранился от мадам Лабелль и сел на свою кровать, глядя в пустоту. Воцарилось молчание. Возможно, неловкое, возможно, напряженное. Я не заметил.

– Я люблю груши, – наконец пробормотал я, почти что бессвязно. Но она все равно услышала. И в следующий же миг протянула мне кружку горячего перри.

А затем решила меня добить.

– Если ты хочешь победить Моргану, Рид… если хочешь защитить Луизу – ты должен сделать все, что будет необходимо. Я не прошу тебя использовать колдовство. Я прошу тебя всего лишь его терпеть. Тулуз и Тьерри ни за что не станут помогать нам, если ты будешь презирать саму их сущность. Просто… постарайся узнать их получше. – После секунды колебаний мадам Лабелль добавила: – Ради Луизы.

«Ради себя», – хотела сказать она.

Чувствуя тошноту, я уставился в кружку и поднес ее к губам.

Дымящаяся жидкость обожгла мне нутро.

Белый узор

Лу

Два часа я бродила по Ля-Форе-де-Ю, делая вид, что не подпрыгиваю от каждого шороха. И вдруг, будто снег на голову, на меня снизошло озарение.

Габриэль Жилли приходилась Риду сестрой по отцу.

Я посмотрела на малышку, которая стояла среди сосен спиной ко мне. Золотисто-каштановыми волосами и карими глазами Габриэль явно пошла в мать, но когда она оглянулась на меня через плечо – в сотый раз, не меньше, – что-то в ее улыбке, в маленькой ямочке на щеке напомнило мне о Риде.

– Она все время на тебя поглядывает. – Ансель споткнулся о ветку, чуть не рухнув носом в сугроб. Абсалон грациозно отпрыгнул в сторону.