Его голос, до сих пор то звеневший, как ручеек, то четко клацающий, словно счеты, заскрежетал, стал неприятен и тягуч. Так хрустят вырываемые из десны гнилые корни зубов.
Облачко, на котором были записаны его слова, окрасилось тяжелым багрянцем.
— Эти люди прервали мою традицию знания, — голос индейца был равнодушен, но Евгений нутром понимал, что тот очень зол. — Они истребили тогдашних видящих, которые считали себя настолько сильными, что не боялись никого.
Его слова горели в воздухе мрачным пламенем.
— Если они были такими могучими, как же тогда их истребили? — вопрос напрашивался сам собой.
— На людей креста почти не действовала магия. Они жили в другой реальности — ответил индеец.
— Ты говоришь о конкистадорах? — уточнил Евгений.
Дон Хуан помотал головой.
— Забудь ты, чему тебя учили. Записанное в ваших книгах о том времени — совсем не то, что было на самом деле.
— А ты, выходит, знаешь лучше? — Евгений сделал еще одно открытые: в этой ситуации он был способен на иронию.
Но индейца она не проняла.
— Конечно, — пожал он плечами. — Я сам тольтек, и встречался с древними видящими.
Кромлех не нашелся, что ответить. Ну, разве что выразить удивление, что индеец имеет претензию принадлежать к цивилизации именно тольтеков. А не миштеков, сапотеков, ацтеков. К тем же майя, в конце концов... Да какая, собственно, разница, пусть будет, кем хочет, все равно он мухоморная галлюцинация!
Но дон Хуан, казалось, увидел его мысли.
— Ты не понимаешь. Сказать, что я «тольтек», все равно что сказать, что ты... кто ты там?
Он пристально поглядел на Евгения.
— Ну да, «студент-историк». Это то, кем ты являешься в мире. А тольтеки — линия видящих, к которой я принадлежу. И будешь принадлежать ты. Впрочем, по крови я все же потомок тех тольтеков, про которых ты подумал.
— Как это «буду принадлежать»? — заинтересовался Евгений.
— Когда станешь моим учеником и назовешь меня благодетелем, — мягко улыбаясь, произнес дон Хуан.
Вылетающие из его рта слова снова заманчиво искрились.