Не выдержал. Ударил кулаком в зеркальную стену. Физическая боль должна была принести облегчение. Заглушить тот дикий коктейль Молотова, что выжигал меня изнутри.
Но хрен там. Легче не становилось. Только хуже. Перед глазами так и маячила кровавая простыня. Казалось, что я порвал девчонку на куски.
А она встала, оделась и ушла.
Ушла, не оглядываясь.
Хотелось выть от бессилия. Не так ведь я планировал все. Совсем не так.
Хотел привязать ее к койке сексом. Хотел доказать, что лучше других ее мужиков.
А по итогу — багровое пятно и тихие слезы.
Ублюдок!
Зеркальные осколки ссыпались в раковину. Самый большой из них остался на прежнем месте, показывая мне отражение моего уродливого нутра.
В офис я примчался злым. Пришлось ждать врача, которого за каким-то хреном припер Ольховский.
— Шей так! — велел я доктору.
Места порезов жгло огнем. Но я лишь прикрыл глаза, приветствуя эту боль.
Работа не клеилась. За «косяки» гребли все сотрудники, включая курьеров и начальников отделов.
Ольховский удерживал от меня визитеров на расстоянии. Я никого не хотел видеть. Вернее, только один человечек смог бы смягчить мой гнев сейчас. Но он, вернее она, получила свободу от меня. Я сам ее пообещал девчонке.
И сдержу слово.
— Роман Дмитриевич, ваша невеста ждет вас в приемной, — осторожно сообщила секретарша.
Едва сдержался, чтобы не заорать на подчиненную.
Какого, спрашивается, хрена, Дарья явилась в офис? Но я не успел. Дражайшая невестушка уже входила в кабинет, цокая каблуками и сверкая томным взглядом.
Невольно сравнил ее с Ратти.
Даша была низкопробной серебряной цепью с тусклой подвеской. Вроде бы и драгоценность, а потерта и поношена.