Первый Феникс

Мальчик тихонько крался к лестнице, чтобы переждать ссору родителей, когда услышал всхлипы.

– Мамочка, не плачь, лучше отругай меня за двойки! – крикнул он с порога.

Женщина стояла на коленях, скрыв лицо в ладнях и вздрагивая от плача; мужчина неуклюже склонился над ней, гладил по волосам, шептал что-то на ухо. Когда мальчик распахнул дверь, женщина испуганно встрепенулась:

– Васенька, котик, иди погуляй, ладно? – Она торопливо утерла слезы рукавом простого домашнего платья с рисунком в виде ярко-розовых пионов.

– Маму-у-уль, смотри, целых пять получил, вот! – он протянул исчирканный красным дневник. – Отругай меня, а папа пусть накажет! Только не плачь.

– Вася, – твердо сказал отец, крепче обнимая женщину, – отнеси рюкзак к себе в комнату и спускайся к машине. Нам нужно кое-куда съездить.

– Не смей! – завопила женщина.

Она попыталась вырваться из рук мужа, но он, уткнувшись ей в плечо, держал крепко.

– Сын, ступай. – Мальчик испуганно попятился. – Ступай, тебе говорят!

Мужчина прижимал к себе бьющуюся в истерике женщину, вздрагивая от каждого ее вопля. Она выла, чувствуя, что ничто из его слов не сбудется на самом деле: им не отдадут сына. Ее мальчика, ее прекрасного ребенка, из-за которого каждый месяц она краснеет в школах и еженедельно извиняется перед родителями, чьим детям ее сын надавал тумаков. Этот неусидчивый хулиган – единственное, что было ей нужно. Просто знать, что он в тепле, сыт, одет, что ему не больно. Пусть получает двойки, пусть не станет ни президентом, ни космонавтом – не имеет значения. Даже если он будет всю жизнь мести улицу – а хороший дворник из этого ребенка вряд ли получится, он раньше побьет того, кто намусорит, чем терпеливо каждое утро будет делать свое неблагодарное, но нужное дело, – даже тогда она будет безмерно любить его.

Николай Марсель старался не двигаться: боялся сделать своей жене больно, но и отпустить ее не мог. Он прекрасно понимал ее панику и страх: сам испытывал в точности те же чувства. Все десять лет – с момента, как руководство сообщило об успешном оплодотворении, – он искал способы спрятать ребенка. Но не нашел. Их попросту не было – так или иначе руководство отберет сына, надеяться можно лишь на то, что эксперимент не удался и в Васе нет ничего особенного. Что получился самый обычный двоечник и хулиган. Им придется подчиниться системе. Единственное, что мог он сейчас сделать, это уберечь Чайку – уберечь его драгоценную жену.

– Не иди за нами, умоляю.

– Вы не вернетесь, – выла она сквозь слезы. – Вас не отпустят.

– Верь в меня, пожалуйста.

– Не оставляй его, – всхлипнула женщина. – Он испугается там один, очень испугается. Ты будешь рядом? Пожалуйста.

– Буду, конечно же буду. Подожди нас дома, Чаечка, мы скоро вернемся. Ладно, любимая?

Обессиленно навалившись на мужа, неспособная больше ни вырываться, ни говорить, она слабо кивнула, чувствуя на губах соленые слезы – ее или его. Неважно.

– Хорошо, Агния, хорошо. Мы скоро.

Он отнес жену в комнату, осторожно уложив ее на длинный диван под окном. Теплые лучи скользнули по дрожащему телу, выхватив ее: такую слабую, испуганную. Мужчина поцеловал ее в ледяной лоб и быстро вышел из квартиры.

В мальчике действительно не оказалось ничего особенного – эксперимент был признан неудавшимся, ребенка отдали отцу, поскольку тот изъявил желание продолжать заботиться о нем. Это было самым большим облегчением в жизни Николая Марселя. Он выбежал из лаборатории с сыном на руках, который стеснялся и просил поставить его на землю, потому что «Папа, я уже взрослый, ты меня позоришь!». Мужчина не слушал, он бежал со всех ног к машине, не пытаясь сдерживать слезы счастья. Скорее домой, скорее к жене. Чайка так боится, боже, нужно скорее ее успокоить.