— Всех?.. — голос Анны сорвался.
— Их опасность подтверждена. Хоть и не все проявили псионические способности, каждый из них — носитель мутантной аллели. Их существование поставит нас всех под угрозу. Согласен, негуманно но… Но что ещё остаётся?
— А завтра? Что будет завтра? Они будут устранять детей?
— Мы, доктор Колесникова. Нет никаких
Анна ненадолго прикрыла глаза, а затем сказала:
— Сколько их осталось? Сколько детей носителей ещё не подозревают, что скоро их жизнь может оборваться?
— Двенадцать, если не считать Кристину. Мы пристально следим за ними. Из них только трое до сих пор не проявили никаких способностей.
Белый и уютный кабинет заливал яркий свет искусственного синего неба. Но это был не купол. Это было фальшивое окно с трансляцией.
— Вы можете сесть, доктор Колесникова.
Потупив взгляд, Анна медленно опустилась в своё кресло.
Из-под закатанных рукавов его чёрной рубашки виднелись серебристые импланты. Металлическими пальцами он растирал окурок сигареты, заставляя остатки тлеющего табака сыпаться на пол. Затем он бросил затушенный окурок в урну и сел напротив, в кресло для посетителей.
— Вы всё уяснили или стоит повторить ещё раз? — На его гладко выбритом лице, среди нескольких металлических полос с разъёмами, не дрогнул ни единый мускул.
— Только трое? — прошептала она.
— Простите?
— Вы оставили в живых только троих?
— Двоих. Из понятий предосторожности мальчика было решено устранить. У нас остались лишь дочь Сары Стивенсон и дочь Генри Лэнфорда.
— Но они же… Кристина была невинной девочкой. Она не использовала свой дар во вред кому-то, — едва слышимо проговорила Анна.
— Доктор Колесникова, даже если она и не использовала, мог бы использовать кто-то другой. Её дети или внуки.
— Но — так говорил мне мистер Старцер, по крайней мере — с последующими поколениями эта способность стала бы угасать?
Он достал новую сигарету.