– А, – небрежно отмахнулась Мари. – Это не я. Это дед. Болтали много. А ты не такой уж и страшный, когда висишь босой.
– Страшный? – удивился я. – Ты боишься собственного брата?
– Ага, – волчий взгляд девушки обескураживал, – ты и сам бы в штаны навалил, будь на моём месте. Видел бы себя в больнице. Никто не понял, даже мамочка… ну, она бы вообще в последнюю очередь сообразила! Она давно в клушу превратилась. А папуля так и вовсе отупел от страха перед марами…
– Так что ты видела? – перебил я, не в силах выслушивать, как Мари ненавидит своих предков.
– Обезьяну с гранатой, – мерзко захихикала девушка. – Как правильно выразился дед. Ты хватанул живы столько, что мог разнести полгорода, знай, что нужно делать. Но куда такому болвану, как ты! Ты всегда интересовался лишь девками своими да собой любимым. И ничего вокруг не замечал. И хоть мне неприятно это, дед прав – из тебя получится идеальный сосуд!
– Сосуд? – пробормотал я, ощущая, как мурашки побежали по коже.
Понятия не имею, о чём она, но явно ничего хорошего. Девчонка напомнила тех любимчиков взрослых в приюте, которые готовы продать любого товарища за улыбку заведующей. Конечно, одной улыбкой дело не ограничивалось, предателей чаще рекомендовали к усыновлению. Но, конечно, им тоже жилось несладко, кто же не захочет отомстить. А там по новой: доносы, побои, ночь в чулане, снова доносы… Бесконечные разборки. И никогда мне не забыть змеиные ухмылочки таких подонков. Они и сами тащились от того, что сделали кому-то хуже, чем было им.
Поэтому я могу предположить, что с девчонкой поступали не очень хорошо, раз в ней скопилось столько злобы. Но сочувствия к ней нет ни грамма.
– Ты не представляешь, как тебе повезло! – вдруг заявила Мари, глаза её горели торжеством.
– Ты права, – пробормотал я. – Совершенно не представляю!
Мари поперхнулась следующей фразой, злобно окатила холодом глаз.
– Ты! – закричала она в бешенстве. – Безмозглый маменькин сынок! Да я умоляла деда стать его сосудом! Всё давно бы завершилось, и он начал новую жизнь, ещё более совершенствуя этот мир! А ты такой тупой, что тебя приходилось носом тыкать в очевидное, чтобы хоть как-то шевелиться начал, амёба недобитая! Да я в пять лет уже понимала, как обмануть оваду! Тебе же столько лет понадобилось, чтобы подобраться к Источнику. Знаешь ли ты, сколько сил ушло у дедушки, чтобы скрывать Источник от дяди, от маров? А он мог бы эту силу…
– Да, на пользу всей нации, – иронично фыркнул я.
– Вот именно! – торжественно подтвердила девушка.
Я вздрогнул: кажется, она всё это серьёзно. И если так, то Алекса специально толкали на предательство овады и воровство живы из Источника, чтобы он стал сосудом. Вот только для чего? Для живы?
Слева я уловил слабое движение. Аудра, ведьма в шубке, очнулась. Из закрытых глаз стекли слезинки. Губы шевелились. Мари лениво наклонилась к тётке, прислушиваясь.
– Это я-то бедная! – рассмеялась юная рагана. – Да, у меня есть проблемы. Увы, сила действительно разрушает моё тело.
Она покрутила передо мной руками, показывая на пальцы без ногтей и сморщенную, как у старухи, кожу. Я ощутил приступ тошноты.
– Но всё это неважно, – Мари встряхнула спутанными волосами, оставив на поверхности стола целую прядь. – Дедушка сказал, что он скоро переродится, а я избавлюсь от проклятия раган. И всё будет хорошо.
– Не будет, – с трудом произнесла Аудра. – Это не проклятие, это ты сама. Ты просто неправильно используешь свой дар. И он тебя разрушает.