«Надо проветриться».
Несмотря на то, что солнце только-только показалось из-за горизонта, я собралась и, пока мама спала, выскользнула из квартиры. Понимала, что снова убегаю, но ничего не могла с собой поделать. Лишь мысль, что снова услышу ложь, причиняла боль.
На улице зябко поёжилась и пожалела, что не набросила куртку. Ветер гонял по мокрому после дождя асфальту яркие брызги осенних листьев, по небу плыли грязно-серые облака, и на их фоне небесная голубизна казалась ещё более пронзительной. Я прошла мимо нашей машины и направилась, куда глаза глядят.
Лицо защекотали капли, и я с удивлением глянула вверх. Пошёл дождь?
Оказывается, надежда ранила ещё сильнее. Я только-только сумела смириться с тем, что моя жизнь кончена, как мама обронила, что мы возвращаемся. На один день я стала собой прежней, беззаботной и доверчивой.
Через боль я поняла, почему избегала разговора об отце. Не хотела слышать ложь. Но и правды не желала…
И что теперь? Как глупо!
Пора уже повзрослеть.
Когда подняла глаза, поняла, что стою у жилища Троцкого. Яркие лучи солнца обрушивались на старенький вагончик золотистым водопадом, отражались от мутного стекла, рассыпались по желтеющим кустам. Становилось жарко. Сколько времени я здесь простояла? Как добралась? Всё это стало неважным, когда дверь со скрипом отворилась, и появился Ледыш.
Взгляды наши встретились, и я ощутила себя увереннее.
«Я стану такой же независимой, как и он», — приняла решение и подошла к удивлённому парню.
— Давай сделаем это. Возьмём первый приз.
Глава 17. Виолетта
— Коршева?
Услышав свою фамилию, я обернулась и увидела невысокую полную женщину с пухлыми щеками, аккуратным каре и оранжевой помадой на губах. Преподаватель по вокалу, Александра Матвеевна Дроздова вызывала у меня симпатию, несмотря на то, что на её уроках студенты занимались чем угодно, только не учились.
Эта женщина была слишком добра и снисходительна, поэтому в классе всегда было шумно. Но обладала знаниями и опытом, которыми с удовольствием делилась с теми, кто умел слушать. Например, со мной. А я не упускала случая пообщаться с Дроздовой, поэтому, приветливо улыбнувшись, подождала преподавателя. Но вместо разговора о музыке, она огорошила:
— Тебя ректор искал.
— Зачем? — насторожилась я.
Ледыш проводил репетиции каждый день, но я всё равно отказывалась прогуливать занятия и приходила в клуб на час-два. Мои оценки оставались отличными, и даже неприязнь Даниловой не могла испортить мой табель.
— Сходи и узнаешь, — мягко посоветовала Александра Матвеевна и поспешила к шумной аудитории. Обернувшись, добавила: — Как освободишься, возвращайся, покажу одно интересное упражнение на раскрытие гортани…