Скорость и сила их противостояния была столь неистовой, что какой-то время я видела только черно-белый клубок, спаянный воедино, как инь и янь. А после на щит щедро хлестнуло кровью. Я с такой силой сжала запястье, что его обожгло болью.
Когда драконы, слившиеся в смертельно объятии упали вниз, я не выдержала и зажмурилась, а когда нашла в себе силы посмотреть, дракон внизу лежал только один.
Белый.
Его желтый, с вертикальным зрачком глаз смотрел прямо на меня. Полыхнуло магией, ощутимой даже сквозь щит, и спустя миг на полу лежал уже человек. Спутанная белокурые волосы, серое от потери крови лицо, грудь почти черная от расползшейся венозной крови. Его губы слабо шевельнулись.
Несколько секунд я смотрела в этот застывший, единственный видимый мне глаз и ничего не чувствовала. Ни радости, ни ужаса, ни даже освобождения. Даже жалости не было, только неотвратимость произошедшего. Единственной доступной мне эмоцией была только боль в запястье.
Щит истончался и упал, оставив кровавую полоску на рунах.
Я подошла вплотную к щиту, в могильной тишине слышался только шорох платья по плитам, и наклонилась к Клавису.
— Клео… — шепнул он, с усилием фокусируясь на моем лице. — Прости, прос…
Положил ему руку на грудь и физически ощутила, как из него ушла магия. Мальчик, которого не научили любить, вырос в мужчину, который умеет ненавидеть. Этот мужчина умер, так ничему и не научившись.
Мир, наконец, пришел в движение. Поднялся крик, грохот, вой, мимо меня к Клавису кинулась вейра Марите с искаженным от ненависти лицом. В какой-то момент я увидела ее совсем близко, и застыла, пытаясь понять, почему вместо горя она испытывает ненависть?
К кому? Зачем?
— Ненавижу, — она схватила меня за руку, и меня снова скрутило болью. Должно быть, я все-таки повредила запястье. — Надеюсь ты умрешь в муках, твои дети умрут в муках, твой омерзительный Серебрянный Рейнхард падет на войне, корчась в мучениях… Твоя мать, отец, сестры…
— У меня нет сестер, только братик. Ему всего восемь… То есть, уже десять.
Я вырвала руку и медленно поднялась. Рейнхард стоял напротив по ту сторону от тела Клависа, опустив в пол меч, с которого еще бежала кровь, мешаясь с рунами. Мягко коснулась его щеки, пытаясь утешить. Я чувствовала его скорбь, как свою собственную. Возможно, в какой-то другой жизни, они с Клависом стали бы друзьями по-настоящему.
— Ты примешь меня таким?
Вопрос заставил меня улыбнуться. Даже здесь, среди крови и смерти, я вдруг ощутила странную цельность.
— Да, Рейнхард, я приму тебя.
Он взял меня за руку, и я с удивлением увидела, как золотые магические ленты свернулись кольцом вокруг наших запястий, и боль, наконец, утихла.
Потрогала кожу, но на ней даже следов не осталось.
— Что это?