— У меня, — бросила Анна.
Он взглянул на свои измятые брюки.
— Ничего не было, — стальным голосом отрубила девушка, направляясь в ванную комнату.
Василий схватился за голову, потом перевел взгляд на телефон, лежащий на полу рядом с галстуком. От Ольги было сорок три пропущенных звонка, и его лицо помрачнело.
«Да уж… Предстоят неприятные объяснения», — с тоской подумал он и слез с кровати.
Между тем, сидя на краю ванны, Анна тоже удивленно смотрела на экран своего телефона. Сообщения, которые она отправляла вчера Серкану, так и остались непрочитанными.
— Такого никогда не было, — вслух проговорила она. — Ты ведь всегда на связи, султан! Что случилось?
Она набрала номер турка, но абонент оказался вне доступа. Отчаявшись, Иванушкина решила записать голосовое сообщение.
— Серкан, ты куда пропал?! Срочно выйди на связь! — едва не прокричала она.
«Алексей», — осенила ее догадка. Уж личный телохранитель точно должен знать, где его хозяин…
Однако телефон Алексея тоже не отвечал.
К слову, и от отца не было никаких известий.
— Ну вас в задницу, — проворчала она. — Я в душ…
Анна уже включила воду, как услышала звук хлопнувшей двери. Ее брови удивленно поднялись, и она вышла из ванной.
«Ушел по-английски», — подумала она, глядя на салфетку, которую Василий оставил на подушке. На ней фломастером было оставлено послание, и оно было коротким:
«Прости за все. Жду звонка».
— Как романтично! — воскликнула Анна, стягивая с себя платье.
Она быстро приняла душ, выпила горячего кофе и после очередной бесплодной попытки связаться с Серканом приняла решение ехать к нему в номер. Ее недоумение сменилось на беспокойство — может, с ним и Алексеем что-то случилось?!
На дорогу ушло минут сорок. В лобби отеля было немноголюдно, и, подходя к стойке ресепшена, Иванушкина с удивлением узнала в одном из присутствующих художника Гордеева. Сидя в мягком кресле, он о чем-то разговаривал с высокой блондинкой в строгом брючном костюме темно-серого цвета.
«Ба, да это же та самая особа, что тогда на свадьбе меня вином залила», — догадалась Анна. Судя по раздраженным ноткам в голосе женщины, разговор между ней и художником не клеился.