Блеск

* * *

— Что-то не похоже это на студию, — с сомнением протянула Анна, глядя на обшарпанную дверь, которая вела на цокольный этаж. — Неужели и правда знаменитый художник Гордеев пишет картины в каком-то замызганном подвале?

— Художникам нужно уединение, — объяснил Яворский. — Или вы думали, он на Дворцовой площади открытый шатер поставит, чтобы каждый турист мог поглазеть на процесс?

Он нажал на звонок и тут же спрятался за спину Иванушкиной.

— Гордеев непредсказуем, — извиняющимся тоном объяснил он. — Вдруг еще подсвечником в голову запустит…

— А мне, значит, можно запустить? — ворчливо сказала Анна.

Пока они терпеливо ожидали, когда откроется дверь, Андрей Сергеевич корпел над портретом блондинки, из-за которой схлопотал пощечину в отеле. Он пытался изо всех сил, но работа не шла. Настроение у художника было хуже некуда — он вдруг отчетливо понял, что возврата к прошлому не будет. Проклятая рука тряслась, словно некий самостоятельный живой организм, который наотрез отказывался подчиняться командам мозга.

— Сука, — выдохнул Гордеев и сломал кисть пополам.

Прошаркал к столу, с которого подхватил початую бутылку виски, и отхлебнул прямо из горлышка. Нутро привычно обожгло, но спустя пару мгновений художник уже чувствовал приятную расслабленность.

— Проще заказать, чтобы тебя убрали, чем твой портрет закончить, — в сердцах выпалил Андрей Сергеевич. Неожиданно до его слуха донесся гулкий стук, доносящийся из прихожей, и он поспешил на звук. Открыл дверь и замер.

— Здрасте, у вас звонок не работает, — сказала Анна.

— Добрый вечер, — поздоровался Гордеев, с недоумением глядя на девушку. Когда художник увидел, что за спиной нежданной гостьи маячит фигура Яровского, у него отвисла челюсть.

— Это еще зачем?! — только и смог выговорить он. — Какого черта?!

— Не спешите ругаться, — миролюбиво сказала Анна. — У нас к вам важное дело, Андрей Сергеевич.

— Ну, проходите, — буркнул Гордеев и заковылял в студию. — Дверь за собой закройте…

Расположившись в кожаном кресле, художник сделал в воздухе жест рукой:

— Говорите, и побыстрее.

— Тогда сразу к делу, — кивнула Иванушкина. — Андрей Сергеевич, мы вам предлагаем сделку. Учитывая ваши трудности, писать картины за вас согласился Николай Яворский, ваш бывший ученик. Почерк у вас практически неотличим, так что никто ничего не заметит. Грубо говоря, всю работу от вашего имени будет делать он. Проценты от полученных сумм обговорим отдельно.

— Вы с ума сошли! — воскликнул Гордеев, когда она закончила. — Мне не нужна никакая замена! Я художник с мировым именем и…

— Ну сколько вы еще так продержитесь? — мягко перебила его Анна. — Год? Это максимум! Однажды клиенты между собой поговорят, и вас в лучшем случае завалят исками в суд… Но могут и поколотить. А так — хоть двадцать лет сидите и ни о чем не беспокойтесь. От вас нужно только одно — сертификаты подлинности картин.

Блестящие глаза Гордеева остановились на бутылке, которая так и стояла на столе.