Дорогой враг

Глава двадцать вторая

Делайла

— Куда ты собралась? — легкая тревога в голосе Мейкона доставляет удовольствие.

— Взять твой шампунь. — Я беру бутылку из огромной душевой кабины, затем возвращаюсь и ставлю табурет позади него. Плечи Мейкона напрягаются. — Тебе нужно вымыть голову, помнишь?

— В данный момент разум покинул меня.

Я смеюсь, и все время, пока вожусь с ручным распылителем у крана, он не двигается. Струи теплой воды вырываются наружу.

— Наклонись немного вперед, если можешь, — говорю я, чувствуя странную потребность понизить голос.

Мейкон издает тихий болезненный протест, но поднимается достаточно, чтобы вода могла стекать по его спине, а не из ванны. Это хорошее напоминание о том, что, как бы сильно я ни хотела прикоснуться к нему и как бы сильно он ни хотел того же, ему больно. Как можно осторожнее, я ополаскиваю его волосы, держа руку у лба, чтобы вода не попала ему в глаза. Я чувствую его напряженное дыхание, словно он боится пошевелиться, и его тепло. Боже, от него исходит поток жара.

Когда волосы Мейкона становятся достаточно мокрыми, я выключаю краны.

— Можешь снова откинуться на спину.

Что он и делает. Я начинаю втирать шампунь в его волосы, и с его губ срывает стон. Звук проникает прямо в сердце. Я все делаю медленно. Медленнее, чем следовало бы, но мне приятно ощущать его в своих руках. Скольжу пальцами по твердым изгибам его головы вниз к толстым жилкам на шее.

— Боже, — шепчет он. — Пожалуйста, не останавливайся.

Мышцы Мейкона настолько твердые, что приходится с силой впиваться в них пальцами, чтобы помассировать. Однако звуки его удовольствия и то, как он льнет к моим прикосновениям, не дают мне остановиться.

Вокруг моих рук собирается пена; вода стекает по его загорелой шее, прокладывая путь вдоль выпуклых и стальных мускулов его широко расправленных плеч. Мои губы покалывает от желания последовать за этими каплями воды, прижаться к его влажной коже. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки.

Мейкон вздыхает, опуская веки, и я придвигаюсь ближе, ударяясь грудью о спинку ванны. Провожу руками по его плечам. Кожа на ощупь подобна шелку на граните: скользкая, влажная и теплая. Он ворчит, и я повторяю действие. Он наклоняется к моим рукам, тихо скуля. Я пользуюсь моментом, чтобы подняться и снова включить краны. Мы не разговариваем, пока я смываю шампунь с его волос.

Так необычно заботиться о нем. Я никогда не думала, что это может меня настолько сильно возбудить. По телу проносится низкий гул похоти, грудь наливается тяжестью, а клитор набухает. Соски становятся болезненно чувствительными, уголки губ дергаются. Мне хочется смаковать его, как самый вкусный темный шоколад, позволяя каждому кусочку таять на языке, сохраняя его восхитительный вкус.

И все же не это удивляет и поражает меня. А то, что мне нравится заботиться о нем. За всей яркой и жгучей страстью скрываются нежность и наслаждение. Ему больно, и я помогаю снять хоть часть этой боли. Приятное чувство чего-то родного успокаивает и позволяет мне сосредоточиться.

Ножки табурета громко скрипят, когда встаю с него и подхожу к Мейкону, глядя на него сверху вниз. Веки наполовину опущены, он ждет, ровно, едва слышно дыша. Внутри затягивается тугой узел желания. Я скольжу рукой к твердым выпуклостям его грудных мышц. Мейкон заметно дергается от прикосновения, но никто из нас не произносит ни слова.

Медленно, плавно я глажу его грудь, дразня. Господи, он сложен как греческий бог: крепкий и сильный. Кончиком пальца касаюсь его соска, отчего он издает низкий и напряженный стон. Я кружусь вокруг чувствительной верхушки, заставляя его дрожать, несмотря на жар, исходящий от его влажной кожи.

Мейкон облизывает свои приоткрытые губы, но не двигается, принимая мои пытки. Нас окружает журчание воды и звуки нашего возбужденного дыхания. Я опускаю руку вниз, лениво проходя по гладкой и скользкой коже. И в этот момент замечаю толстую, набухшую головку его члена, выглядывающую из-под рассеивающихся пузырьков. Он упирается в живот, требуя прикоснуться к нему.

Мы оба не шевелимся. Я смотрю на член Мейкона Сэйнта. У меня немного кружится голова. Темные глаза Мейкона сияют одновременно вопросом и вызовом. Он скукожился, его тело гудит, но он не двигается. И не будет, пока я его не попрошу.