— Единственная и неповторимая. — Ее голос полон напускной бравады.
Я сжимаю зубы.
— Где ты? Где ты была? Какого черта творишь, Сэм?
— Воу. — Она натянуто и раздраженно смеется. — Я звоню не для того, чтобы меня допрашивали.
— Тебе следовало этого ожидать, — парирую я. — Так что выкладывай!
Сэм протяжно вздыхает.
— Я знаю. Знаю, ладно. Я дрянь и поступила плохо.
— Плохо? Мейкон мог умереть. Это куда хуже, Сэм.
— Эй! Я не знала, что та дамочка была чокнутой фанаткой. Она сказала, что из прессы и всего лишь хочет сделать пару хороших снимков.
— И по-твоему это нормально? Продать его прессе?
Бывают моменты, когда мне трудно поверить, что мы выросли в одной семье. Как так получилось, что я больше похоже на родителей, чем их кровная дочь Сэм? Это странно.
— Ох, прекрати, Ди. Мейкон знаменит. Попадать под объектив камеры — часть его работы. Они предложили хорошие деньги за то, с чем ему все равно пришлось бы иметь дело. — Она делает паузу и говорит со всей своей изящной застенчивостью: — По крайне мере, все должно было быть так.
— Ну, все получилось иначе. И как только ты поняла, как сильно облажалась, то сбежала, вместо того чтобы разбираться с последствиями.
— Я никогда не говорила, что я идеальна, — угрюмо говорит сестра. — Я знаю, что я идиотка. Ладно?
— А часы? — мое сердце бешено колотится.
— Мне нужны были деньги. Я запаниковала. — Конечно. Верно. Отлично.
Я делаю глубокий вдох, но это не помогает. Мне хочется задушить ее. Медленно.
— Ты должна вернуться.
— Знаю, — недовольно произносит она.
— И верни часы. Прошу тебя, скажи, что часы его мамы все еще у тебя.