— Это сложно. Мы с Мейконом… поцеловались. И он… я… — Румянец заливает щеки. Я не могу говорить об этом с мамой. Никто не знает о всей нашей истории. Никто, кроме Сэм. Но ее нет. Не сказать, что я бы рассказала ей об
Мама на мгновение замолкает, пьет чай и слегка хмурится.
— Ты работаешь на него, — говорит она с серьезным выражением лица. — И живешь в его доме.
— Мы решили прекратить наше соглашение.
— Жить вместе?
Мои щеки пылают.
— Работать на него.
— Что ж, это хорошо. — Она открывает рот, затем закрывает, затем снова открывает. — Он был кавалером Саманты.
Я ненавижу термин
Я не могу рассказать маме о том, кем Мейкон считал Сэм. Это не мое дело. И все же меня немного трясет.
Мама замечает это и тихо цокает.
— Хотя я сомневаюсь, что там было что-то серьезное.
Я сжимаю свой стакан немного сильнее, рука скользит от влаги.
— При этом ты затронула их отношения.
Мама оглядывается, как будто только что что-то поняла, и поджимает губы.
— Господи, я даже не… нет, дорогая, я не имела в виду, что ты должна стыдиться или винить себя за то, что тебя тянет к Мейкону. Я просто думала о том, какие трудности может повлечь за собой эта ситуация. — Она тянется через стол, кладя свою гладкую холодную руку поверх моей. — Между тобой и Мейконом куда больше чувств, чем когда-либо было между ним и Сэм.
От шока мое сердце замирает.
— Почему ты так говоришь?
— У них не было такого огня, какой есть у вас. Их отношения были… угнетающими, в каком-то смысле. Они раскрывали худшие черты друг друга. Ох, не так, как вы с Мейконом, когда вступали в мелкие пререкания, а что-то более ужасное. Они изводили друг друга.
— Не могу поверить. А ты тогда ни слова не сказала.