Скажи

Диана будто хотела что-то мгновенно ответить. Набрала в грудь воздуха, но осеклась и только закусила губу. Тёмно-синие радужки наполнил мягкий отголосок сочувствия, однако он не коробил. Марина вздохнула, поджимая губы.

Чувствуя лёгкий осадок горечи от того, что всё-таки призналась в своём маленьком страхе. Своей небольшой слабости. Неважно, что она была и так очевидна. Неважно, что Лисовская уже давно всё поняла самостоятельно.

Она, в первую очередь, призналась в этом самой себе. Теперь отнекиваться от чего-либо было уже поздно.

Диана опустила глаза и откинулась назад, поджимая губы. Обхватила ладонями кружку, над которой всё ещё поднимался едва заметный пар, и сделала глоток, гипнотизируя взглядом точку на стеклянной столешнице. Подбирала слова, а может просто молчала, обдумывая ситуацию.

Стало спокойнее, что ли. Марина не сразу заметила, что этот покой впитался не только в воздух маленькой светлой комнаты, но и оседал в ней самой. Она обрисовывала взглядом тонкие пальцы, обхватившие поблёскивающий от падающего света чёрный сосуд. Волосы, убранные в небрежный пучок на макушке, окрасились в рыжий у левого виска, которого ненавязчиво касались тёплые лучи.

Блики ложились и на острую скулу, однако недолго. Шатенка повернула голову, отчего поток света соскользнул с её лица вовсе, но тем не менее всё ещё касался волос. Поэтому их очертил маленький светлый контур прямо по краю, подобный ореолу.

– И что, будешь бояться влюбиться в него? Разве ты уже не влюбилась? – теперь голос звучал спокойнее и, на удивление, воспринимался легче. Марина даже почти не хотела уже всё отрицать. – Так нечего уже терять, понимаешь? Между вами что-то есть. Что-то большое. Не игнорируй это.

У неё и взгляд смягчился. Синие радужки потемнели на фоне яркого солнца, но в них чётко проглядывалось умиротворение. Такое же тёплое, как и этот свет.

Марина невольно улыбнулась. Они знали друг друга без малого семь лет.

Тёплый июньский вечер. Налившееся красным золотом солнце опускается за рваные ярко-розовые облака. Лёгкий летний ветерок касается открытой кожи рук бархатным маревом, гоня стайки мурашек вверх – к плечам.

Марина сидит на скамье, дожидаясь маму с работы – они договорились вместе сходить в магазин за продуктами и потом немножко пройтись. Погода сегодня явно располагала к прогулкам.

Она смотрит на небо и думает. Просто утопает в целом море самых разных мыслей и образов, как вдруг чьи-то цепкие пальцы хватают её за плечо, вынуждая девчушку вздрогнуть, выныривая из собственных дум, и резко обернуться, отчего и до того слабо завязанные косы распускаются вовсе. Первое, что видит перед собой, – синюшные большие глаза, искрящиеся то ли от падающего солнечного света, то ли от лукавства.

– Мальчишки такие дураки! – выдаёт синеглазая девочка, пальцы другой руки которой теперь тоже держат Марину за второе плечо. Она явно запыхалась, потому что тяжело и быстро дышит, но при этом совершенно не прекращает улыбаться. – Мне срочно нужна твоя помощь. Ты не против?

– Не против чего? – уточняет Марина, удивлённо поднимая брови.

– Если я спрячусь за тобой, – девочка улыбается ещё шире, и это подкупает.

Марина недолго думает о том, что она, вроде, не настолько большая, чтобы за ней смогла спрятаться девочка её возраста, которая, к тому же, была ещё и выше неё, однако она лишь пожимает плечами и кивает. Новая знакомая тут же пригибается, ближе прижимаясь к ней.

Только через несколько секунд дар речи возвращается к Марине, и она заговорщически шепчет одними лишь губами в сторону девочки:

– А что случилось-то?

За спиной раздаётся серебристый смешок. Девочка молчит несколько секунд, а потом отвечает:

– Да понимаешь, за мной тут увязался один. Уже вторую неделю преследует со своими цветами, никаких сил нет! Я ему сотню раз говорила, что между нами ничего не будет, а он… ой! Вон он идёт! Веди себя естественно!