Скажи

Она вся вздрагивает.

В голубых глазах – море вопросов. Как обычно. Хоть что-то привычное, неменяющееся. Заставляющее мягко усмехнуться.

Но она почему-то позволяет. Позволяет ему провести кончиками пальцев к её запястью, овладевая маленькой ладонью, которая тут же отвечает, сжимая в ответ. Кажется, она тоже не понимает. Ни черта не понимает, но будто доверяет ему.

Так слепо, что сердце сжимается.

Он всё ещё смотрит на неё. Любуется. Наслаждается. Упивается ею, стоящей в метре. Так близко и так далеко одновременно.

И голос. Его собственный ледяной голос:

– Отлично провела концерт.

Марина опять вздрагивает. Голубой омут наполняется страхом такой величины, что Егору самому становится страшно от холода собственного тона. Откуда он?

Не знаю.

И она не знает.

Стоит, хлопает длинными ресницами, рвано дышит и сжимает его пальцы своими, переплетая их. До жути неуверенная в бушующей вокруг реальности. Играющей с ними.

– Спасибо, – и голос тоже неуверенный.

Ты такая красивая.

Слова сумасшедше галопируют на языке, Егор уже приоткрывает рот, чтобы дать им выход. Только вот высвобождается из него что-то совсем другое. Что-то, что толкает его в спину, заставляя сделать шаг к застывшей прекрасным изваянием девушке, сокращая расстояние между ними до жалкого десятка сантиметров.

Она смотрит на него снизу вверх умоляющими глазами. Голубую радужку почти полностью поглотили зрачки, и он тонет в этом омуте. А она уже не боится. Уже будто бы намёк на понимание проскальзывает в её шёлковом взгляде.

А Рембез только это и ждал.

Пальцы скользят по прохладной коже её руки вверх, к плечу, застывая на пару мгновений, словно колеблясь, но потом возобновляя плавный путь. Поднимаясь по шее, линии челюсти, скуле – к виску, зарываясь в кудрявые волосы, аккуратно заводя их чуть дальше, чем за ухо.

Она прикрывает глаза, когда он тянется к ней и целует, а его вторая рука оказывается на тонкой талии. Касание лёгкое, полное израненной нежности, исключающее любые намёки на грубость и резкость. Она отвечает сразу, шевельнув губами в ответ, скользнув языком по его нижней губе, отчего едва ли не сносит крышу. Едва ли не накрывает сумасшествие.

Ровно до того момента, пока тонкие пальчики не зарываются в волосы на его затылке, притягивая к себе. Вот тогда Егор окончательно теряет голову.

Растворяясь в поцелуе, которого так жаждали оба. Растворяясь в безмятежном полумраке, в глушащей тишине, которую нарушали только соблазнительно-влажные тихие звуки.