Скажи

Всплеск воды из соседнего помещения заставил напрячься. Скрип двери кабинок, расположившихся в ряд, а следом – неторопливые глухие шаги. Марине показалось, что они были слишком неторопливыми, но она не обратила особого внимания.

Просто приготовилась делать вид, как будто не происходит ничего странного.

Ещё один скрип открывающейся створки. На этот раз той, которая разделяла смежные комнаты.

И странная тишина, наступившая мгновенно. Только шум воды, что тугой струёй ударяла в дно раковины. Одна секунда, две, пока Марина открытой кожей чувствовала нарастающее в воздухе напряжение. Невероятно ощутимое, словно натягивались какие-то тонкие нити, готовые вот-вот оборваться. Звонкими, слишком звонкими струнами. Гибкими, твёрдыми.

Неужели она настолько удивила какую-то девушку?

Можно было бы легко сделать вид, что всё в порядке, или хотя бы проигнорировать, но незнакомка не посчитала нужным поступить так. И Гейден слишком явно ощущала на коже своего лица острый взгляд.

Воображение нарисовало удивлённо вздёрнутые брови, распахнутые глаза, но Марина не спешила проверять.

Пальцы неторопливо потянулись к смесителю, опуская его. Помещение погрузилось в напряжённую тишину, когда последнее эхо отскочило от стен, растворяясь в прохладном воздухе. Марина аккуратно выжала блузу, почти не прикладывая сил, чтобы не помять ткань, наблюдая, как несколько капель устремляются в раковину и стекают к отверстию стока. Отстранила предмет одежды от крана, чувствуя, что ситуация начинает раздражать её ещё сильнее, и со вздохом повернулась туда, где замерла девушка.

А в следующее мгновение стены маленькой комнатки отразили её пронзительный короткий вскрик.

Гейден быстрым движением прижала блузку к груди. Игнорируя волну холода, что пронеслась по коже от соприкосновения с остывшей мокрой тканью. Ещё несколько секунд назад она представляла себе удивлённое лицо какой-нибудь незнакомки, а сейчас боялась думать, как выглядит в эту самую секунду её собственное выражение.

В дверном проёме, замерев в своеобразной позе, словно бы застыл на половине шага, с засунутыми в карманы брюк руками, вскинутыми в немом ошеломлении бровями и немного нервной улыбкой, стоял Егор.

* * *

Егор сначала подумал, что у него начались галлюцинации. А потом здравый смысл задал вполне себе логичный вопрос: отчего бы им начаться? Да, он сегодня проспал всего четыре часа и не выспался, но когда, чёрт возьми, это было причиной для галлюцинаций… тем более такого плана?

Марина стояла в трёх метрах и преспокойненько себе стирала свою блузку под слабым напором воды. Почему он решил, что это была именно её блуза? Наверное, потому что эта сумасшедшая стояла в мужском туалете в одном, блин, бежевом кружевном бюстгальтере.

Наверное, поэтому, да.

Хотя, если подумать, Рембез непременно мог бы отыскать ещё несколько причин, почему он думал, что это была именно её вещица. Но думалось в таких условиях как-то с трудом.

Взгляд обрисовал линии небольшой округлой груди, поддерживаемой аккуратным бра. Если присмотреться – а Егор присмотрелся, – можно было заметить, как напряглись от холода соски, видимые сквозь тонкую ткань. Или как рябь мурашек лёгкой пеленой опустилась на чистую светлую кожу чуть выше лифчика.

Настоящий крышеснос.

Егор явно ощутил напряжение, сковавшее низ живота, и нервно усмехнулся. Тугой клубок наматывался в паху, готовый вот-вот разорваться.

Сбрендила, что ли, в конец?

Егор постарался переключить внимание с аккуратной девичьей груди на что-нибудь другое. Что угодно, чёрт бы её побрал. Взгляд мучительным усилием скользнул вверх. Русые волосы, собранные в уже немного распустившийся хвост, струились вдоль маленького тела. Конец одной из прядей блеснул едва заметной голубой краской. Челюсть была напряжена, губы сжаты в нервную линию. Хмурила тонкие брови. Явно недовольна. Да и раздражена, сложно было этого не заметить.