Эовин. Выбор воительницы

– У Ириона было около десяти тысяч лет, чтобы разработать план, учитывая все ошибки прошлого. Ему не нужна твоя помощь. Но вполне возможно, что… – Фируниан задумчиво понизил голос, – ты сможешь использовать свое положение, чтобы противостоять ему. Кайлани по каким-то причинам к подобному не была готова.

– Ты его недолюбливаешь, так ведь?

– Мои личные предпочтения не имеют никакого значения. Я поклялся ему в верности и последую за ним. Пусть не всегда одобрял его методы или жесткость действий в прошлом, я понимаю, что им движет, и полностью поддерживаю его стремление обеспечить достойное будущее нашему народу.

Эовин скрестила руки на груди. Она тоже была заинтересована в достойном будущем своего народа, но ее народом являлись вовсе не ульфаратцы. И ее абсолютно не волновало, что именно произошло более десяти тысяч лет назад, какая версия истории правдива и кем в ней выступали ульфаратцы: невинными жертвами или подлыми преступниками. Сейчас у них на уме явно были лишь завоевания, убийства и порабощение. Во время коварного нападения на Гвидиона и Харада они показали свое истинное лицо.

Фируниан не сводил с нее внимательного взгляда, заставив Эовин задаваться вопросом, чего он на самом деле от нее хочет. Почему ему так важно установить личность ее матери?

– А что скажет Кайлани, когда узнает, что ты силой удерживаешь в неволе ее дочь? – смело поинтересовалась она.

На его лице не дрогнул ни один мускул.

– Несомненно, она поймет, что это делается для блага этой самой дочери.

Эовин нахмурилась.

– Мне так не кажется.

Расхохотавшись, Фируниан встал.

– Это не имеет значения. Сколько тебе лет? Девятнадцать? Двадцать? По меркам ульфаратцев ты еще маленький ребенок, неспособный самостоятельно принимать решения.

Он произнес эти слова таким снисходительным тоном, что Эовин взорвалась, словно черный порошок, в который попала горящая стрела.

– Я давно уже не ребенок! Мое детство закончилось, когда вы убили моих близких, а меня вынудили покинуть родной дом.

Очевидно, эта вспышка гнева лишь позабавила его. Неужели ульфаратец и в самом деле видел в ней просто упрямую и вздорную девчонку? Как тогда Эовин воздействовать на его ровесников? Да и воспринимал ли он хоть кого-то всерьез? Возможно ли, что высокомерие Фируниана обусловлено не только его значительной силой, но и жизненным опытом, который ей и не снился?

И если уж в его глазах Эовин выглядела всего лишь капризной девчонкой, то как на нее посмотрит родной дедушка? Как на пешку на шахматной доске? Как на пустышку, с которой можно обращаться так, как заблагорассудится?

И не стоит ли этим воспользоваться в собственных интересах и потом доказать ульфаратцам, что те очень зря сбросили ее со счетов?

Эовин демонстративно потянулась.

– Что дальше?

Фируниан бросил на нее внимательный взгляд, как будто не доверял внезапной покорности.