– Первые три факта я уже назвал. – Фируниан забрал картинку из ее ослабевших пальцев. – Добавь к этому байки, которые я слышал о тебе в Хельмсвире. Говорят, однажды твой отец ушел в море и пропал едва ли не на месяц. Никаких вестей не поступало, и его уже посчитали погибшим. А он внезапно вернулся, но словно бы сам не свой. Практически замкнулся в себе. На расспросы не отвечал, никто понятия не имел, что именно случилось. Он лишь сказал, что его корабль затонул во время охоты на морских змеев и из всей команды выжил только он. Ему удалось уцепиться за кусок корабельной доски, и через некоторое время волны вынесли его на необитаемый остров. Там он набрался сил, построил новую лодку и приплыл домой. – Фируниан многозначительно посмотрел на нее. – А еще через девять месяцев к берегу прибило лодочку с младенцем. С тобой.
Эовин обхватила руками плечи. Она и сама знала эту историю. Отец достаточно часто рассказывал ей эту сказку на ночь. Об этом говорили и злобные односельчане, намекая, что Эовин не такая, как остальные дети. Она и сама предполагала, что ее матерью могла быть ульфаратка. Тем не менее странно было осознавать, что все эти невероятные фантазии внезапно стали реальностью.
– Это ничего не доказывает, – заявила Эовин, сама не зная, зачем спорит. Возможно, потому что не желала иметь ничего общего с ним.
– А что ты скажешь насчет этого? – Фируниан извлек из шкатулки кожаный ремешок, на котором болталась подвеска размером с крупную монету.
У Эовин перехватило дыхание. Это была та самая руна, которую она недавно срезала со своей кожи. Та самая руна, которая с самого рождения блокировала ее способности к трансформации, чтобы она оставалась не слишком заметной среди людей.
– И что это? – Эовин сама удивилась тому, насколько спокойно и размеренно звучит ее голос, в то время как внутри она дрожала, словно осиновый лист.
– Не притворяйся. – Ульфаратец поднес кулон к носу и демонстративно обнюхал его. – На этой штуке твой запах, и нашел я ее в твоих вещах. Так что это?
Эовин сохраняла невозмутимое выражение лица, внутри сгорая от любопытства, куда делась цепочка.
– Что… обычная безделушка, – она равнодушно пожала плечами.
Он раздраженно покачал головой.
– Ты решила просто из принципа все отрицать? Чтобы и со мной не соглашаться, и о себе ничего не рассказывать? Ну ладно. – Фируниан бросил подвеску обратно в шкатулку. – Я, может, не маг и не целитель, но руну сразу узнаю. И я предполагаю, что кто-то вытатуировал ее у тебя на коже, а потом ты ее срезала. – Он наклонил голову набок и с любопытством оглядел девушку. – Правда, не совсем понятно, почему ты продолжала носить ее с собой.
Эовин окинула его оценивающим взглядом.
– Если я тебе это объясню, ответишь мне на один вопрос?
Он колебался. Очевидно, доверял ей не больше, чем она ему.
– Не волнуйся, выпытывать государственные тайны я не собираюсь. Просто хочу знать, действительно ли эта Кайлани… может быть моей матерью. Неужели никто не заметил бы, что у нее округлился живот? Она как-никак дочь короля…
Фируниан кивнул.
– Хорошо, я отвечу. Но сначала ответь ты.
– Что ж, я полагала, что эта руна мешает мне трансформироваться. Когда это поняла, я сразу ее удалила. – Ее взгляд стал жестче. – В борьбе с вами я готова использовать все возможные средства. Но чтобы случайно не превратиться в присутствии людей, я сохранила руну, пока не научусь контролировать свои способности. – Закончив, Эовин требовательно и выжидающе уставилась на него.
– Понятно. – Фируниан положил руки на спинку стула. – Отвечая на твой вопрос: я не знаю, как ей удалось держать это в секрете. Понятия не имею, как и где она могла пересечься с твоим отцом. Мы всего пять лет назад преодолели барьер, который удерживал нас на острове.
Эовин возмущенно посмотрела на него и холодно буркнула: