Эовин. Выбор воительницы

Она проворчала что-то неразборчивое.

– Так что там с превращениями?

Он вытянул ноги и слегка откинулся на локтях.

– Что конкретно тебя интересует?

– Превращаясь в птицу, ты приобретаешь и ее инстинкты?

Он пожал плечами.

– То есть почему я способен летать? – Фируниан помедлил, подыскивая слова. – Дело не только во внешнем виде. Нужно правильно воспроизвести телосложение нового объекта, его мышцы и кости. Чем лучше ты знаешь форму и обличье объекта, тем лучше у тебя получится само превращение. Полагаю, некоторые качества, присущие новому объекту, влияют и на меня самого. Поэтому, например, было бы бессмысленно просто трансформировать руки в крылья. Мое тело не создано для полета, оно слишком тяжелое. Для того чтобы спланировать, хватило бы, но в небо подняться я бы не смог.

– Получается, ты не умеешь превратиться в кого угодно? – уточнила Эовин.

– Умею, – возразил он. – Но чем больше внешних отличий между мной и новым объектом, тем больше усилий нужно приложить, чтобы в точности его скопировать. Поэтому большинство из нас выбирают несколько «любимых» обличий и совершенствуют их на протяжении всей жизни.

– Что, даже в муху можешь превратиться?

Он расхохотался.

– В общем-то могу. Правда, что-то крупное и нелетающее у меня получилось бы быстрее и проще. Чтобы создать точную копию, требуются несколько лет тренировок и искреннее желание сделать это.

– То есть?

– Все всегда начинается здесь, – он постучал указательным пальцем по лбу. – Нельзя воплотить ту или иную форму, если ее нет в сознании. Если сомневаешься, получится ли у тебя это сделать, или не хочешь подробно воспроизводить объект, совершенства никогда не достигнешь.

Эовин склонила голову набок.

– Ты не уверен, что у тебя получится превратиться в муху?

Фируниан снова засмеялся.

– Я не уверен, что хочу этого. Называй меня параноиком, но мне совсем не улыбается превращаться в существо, которого любой ребенок может раздавить двумя пальцами.

– Что, неужели все настолько просто? Я думала, что ульфаратцы способны легко исцелять свои раны.

– Что умерло, то мертво, – лаконично ответил он. – И пока твоя бурная фантазия совсем не разыгралась, самая моя маленькая форма – сова. Я в нее превращаюсь, когда не ожидаю нападения.