– Оно мне без надобности.
– Потому что ты в любой момент можешь превратиться в рыбу?
Уголки его рта слегка дернулись.
– Вроде того. – Он на миг прикрыл веки, и в следующее мгновение его кожа заблестела серебром, как будто покрылась мелкой рыбьей чешуей.
– Э-э-э… – только и смогла выдавить Эовин, скривив лицо в попытке скрыть, насколько ее в действительности впечатлило подобное зрелище.
Чешуя исчезла, и она могла бы поклясться, что Фируниан вздохнул с облегчением, когда его кожа приняла привычный вид.
– По сути, ты не счел нужным изучать заклинания, потому что и так знаешь, как выкрутиться из сложной ситуации?
Эовин не могла его понять. Ей самой заклинания очень нравились. К тому же их насчитывалось огромное количество, а уж воздействие просто завораживало. Да и вообще во многих ситуациях они оказывались значительно эффективнее и полезнее, чем способность изменять форму своего носа.
Покосившись на нее, Фируниан нетяжело вздохнул.
– Я действительно должен сказать это вслух? Ладно, хорошо: я не очень люблю заклинания.
– То есть?
– У каждого есть сильные и слабые стороны. У тебя не слишком хорошо выходит петь, а у меня неважно получается использовать заклинания.
– Я умею петь! – возмутилась Эовин.
– Да-да, конечно. – Он скорчил гримасу. – Почти так же хорошо, как я использую заклинания. Уж поверь, я часто тебя слышал, пока следил за вами.
Эовин обиженно поджала губы. Видать, не стать ей в этой жизни оперной певицей…
– Так ты же использовал против меня заклинания, – внезапно вспомнила она.
– Я не говорил, что совсем этого не умею, просто не очень хорош. Ты тоже тянешь какие-то звуки, но пением это назвать не повернется язык.
Эовин бросила на него мрачный взгляд, но решила не продолжать эту тему. Она и так добыла очень важные и ценные сведения. Не все ульфаратцы одинаково хорошо могли использовать заклинания и, вероятно, магию рун.
– А Беррон?
Фируниан пристально посмотрел на нее.