Я оглядывалась по сторонам, заставляя себя всматриваться в десятки и сотни глаз, блестящих, будто ограненные драгоценные камни или… капли крови. Мне хотелось, чтобы они видели, что я не боюсь. Отворачиваться было бы слишком малодушно и некрасиво, ведь, в конце концов, я пришла к ним в гости.
Однако чем больше я глядела на них, изучая приподнимающиеся передние лапки, пытаясь понять настроение этих существ, тем громче становился их шепот. И тем сильнее в нем начинали проступать слова, которые просто не могли не пугать. Насколько бы смелой я ни старалась быть, но десятки пауков твердили мое имя… Хором. И не только его.
В какой-то момент мне показалось, что я даже слышу отголоски какой-то песни:
«Ала – та, чрево чье – колыбель,
Айя – солнца искрящийся хмель…»
Я схватила за руку Лориавель, не в силах сдержаться, и спросила:
– Ты слышишь? Они что, поют?
– Кто? – ахнула девушка, удивленно взглянув на меня.
– Ну… пауки? Ты же должна слышать их. Ты дочь жреца Ильхамеса, та, что понимает пауков, – уверяла я скорее себя, чем ее. Ведь если сейчас окажется, что Лориавель ничего не слышит, значит, у меня все же галлюцинации.
Как я и боялась, девушка посмотрела на меня с нескрываемым удивлением.
– Не слышу никаких песен, – покачала головой она. – Да и вообще не припомню я, чтобы пели пауки. Хотя, наверное, это здорово было бы!
Я глубоко вздохнула, закрыв глаза на миг. Холодные пальцы разочарования сжали горло.
Значит, все же тетка была права.
– А тебе кажется, что поют они? – все еще удивленно спрашивала Лориавель, будто прислушиваясь. – Странно как…
Так мы и шли вперед за мастерицей Неями. И только один раз мне показалось, что худая женщина с волосами почти до самых колен бросила на меня странный взгляд через плечо. Странный, потому что не раздраженный, как прежде, а… недоверчивый?..
Точно – у меня поехала крыша.
– Встань здесь вот, – проговорила наконец Неями, когда мы вышли в самый центр пещеры, где располагалось возвышение, со всех сторон опутанное мягкой паутиной.
Со стороны оно напоминало большую белую перину, с которой по бокам свисали капельки драгоценных камней. Разноцветные: розовые, зеленые, голубые и желтые, они светились, украшая постамент, будто диковинное ложе. Однако в самой сердцевине имелось твердое место для ног и можно было стоять.