И может ли быть так, что Лориавель в чем-то ошиблась и правду знает мастерица пауков?..
Неями перевела на меня холодный снисходительный взгляд. Сперва я думала, что ответа мне так и не узнать. Однако через несколько мгновений женщина вздохнула и ее лицо неожиданно смягчилось.
– Конечно, я говорю с пауками. Как иначе мы сделали бы платье?
– Но… мне кажется, что… – я запнулась, ужасно нервничая.
– Ты слышишь мои слова, – кивнула мастерица, будто сама себе. – Ты слышишь то, что говорят пауки, даже если их голос не предназначен для ушей твоих. Это сложно, но так бывает.
– О чем ты? – не поняла я, но сердце сжалось, словно в тисках.
– Пауки не могут говорить так, как мы, – начала вдруг спокойно объяснять она, касаясь паутины на моем теле, что превращалась в дивный наряд, будто по волшебству. Маленькие ткачи вплетали в нити драгоценные камни, подкрашивали белый цвет крохотными каплями порошков, и наряд на глазах обретал светло-розовый оттенок, как у цветов рододендрона. – У них нет нам привычной способности к речи. И потому голоса их проникают сразу в разум, в самое сердце тех, кто способен «слышать». Они могут проноситься и через камень, потому что камень – плоть Красной матери, а лунный свет – ее кровь.
– Я сейчас ничего не поняла, – проговорила, рискуя вызвать гнев мастерицы, но не в силах вникать в хитросплетения ее речи. Мне нужно было понять все четко и твердо.
Слышу я пауков или нет? Есть ли во мне магия шаррваль?..
Неями поджала губы, но все же через мгновение ответила:
– Обычно пауков слышат лишь те, к кому они обращаются. Если в человеке есть паучья кровь и способен он говорить со священными посланцами богини, то ощутит мысленный призыв пауков, когда те обратятся именно к нему. Так слышит Лориавель и большинство других слышащих, чья сила слаба. Однако есть и те, кто способен паучий язык различать так, словно он человеческий. Это могут лишь самые яркие наследники погибших жрецов народа нашего. Те, в ком магия оживает сильнее, чем в других.
У меня мурашки пробежали по спине.
– Так могу я. Так можешь и ты, – закончила Неями, чем повергла меня в глубокий шок.
Впрочем, мастерица явно не собиралась праздновать счастливое событие – обретение в моем лице давно утерянной землячки. Она просто отвернулась и снова стала говорить со своими пушистыми подопечными.
И теперь я и впрямь отчетливо слышала ее «паучий» голос!
«Талия ýже… рисунок извивается, как ручьи искрящейся воды… шире декольте… турмалин на рукавах…»
И пауки шептали в ответ:
«Турмалин… хризолит… гематит… халцедон…
Лунный свет их в нити вплетет,
Ми́нет ночь – цветок расцветет…»