Пронзающий пространство

— Мэри Хайдеман — женщина, Джон Ворон — мужчина. Она ближе к природным инстинктам, он — ближе к морали.

В зале раздался недовольный гул. Сказанное не понравилось блоку феминисток, которые присутствовали в зале.

— Это дискриминация по половому признаку! Опять положительный герой — мужчина, а отрицательный — женщина!

— Все не так просто, уважаемые коллеги! — парировал Марсель. Это можно объяснить с точки зрения Учения. Мэри Хайдеман — не просто Злодейка, чудовище и т. п. Образ Королевы Чертей сформирован под влиянием сексуальных фобий и других страхов. Возьмем невротические расстройства, страх перед сексом, страх перед Женщиной и т. д. Не зря я привел вам пример из древней мифологии. Эти матриархальные демоны-богини возникли из тех же страхов. Это страх маленького ребенка перед властной и суровой Матерью, который он потом переносит на свою избранницу. Любит ее, но и боится вместе с тем. Мэри Хайдеман можно сравнить еще с вакханками. Они поклонялись Дионису, богу вина, безумия, оргий и т. п. В своем неистовстве, опьяненные вином и другими веществами они могли стать очень опасны. Музыкант Орфей погиб после встречи с ними. Древнюю богиню Гекату можно тоже привести в пример. Ее внешность была ужасной. Ей приносили человеческие жертвы, ее культ пропитан смертью и эротикой.

— Да, это действительно так, — встал на защиту Марселя неизвестный ему профессор. Уже преклонных лет, но в прекрасной физической форме, атлетически сложенный, бодрый и очень подвижный.

— Один из моих диссертантов сейчас пишет большой труд по Мэри Хайдеман. Скоро он будет опубликован, но пока могу сказать, что многое в этом трактате перекликается со сказанным достопочтенным профессором Зиггинсом. Мэри Хайдеман — это сильнейший эротический архетип. Архетип «Желанной Женщины — стервы». Те дети, которых подавляли в детстве их властные матери, часто переносят этот образ на своих избранниц. Кроме того, многим мужчинам «щекочет нервы» отношения с подобными демоническими женщинами. Они хотят играть со смертью. По легенде, древняя царица Клеопатра предлагала молодым людям переспать с ней, с условием, что их утром казнят. Нечто подобное было и в культе Гекаты: юноша мог получить неземные наслаждения со жрицами этой богини, а мог получить смерть. Безусловно, Мэри Хайдеман относится к тому же архетипу, что и все древние Матриархальные Богини-демоны. Но, прошу вас, продолжайте, коллега, прошу извинить меня за вмешательство!

— Напротив, благодарю вас за интересные дополнения и поддержку. Мэри Хайдеман — интереснейший персонаж. Она — персонификация Неосознаваемого, и его агент. Мэри Хайдеман, Джон Ворон и Кибатор — главные герои и представители своих рас, и одновременно, персонификации Неосознанного, Личности и Совести.

— А что насчет Нульфреза? — раздалось из зала.

— Нульфрез — это «карающая» совесть, палач «Совести». Если Кибатор — это «Не Осуждающая Часть Совести», «Образ Доброго Родителя», который в худшем случае покачает головой и даже пальцем грозить не будет, то Нульфрез— это «ремень отца», «угол, где стоят наказанные», «родительское проклятье».

— Значит Нульфрез не является образом «Злого Отца»? Между Нульфрезом и Черным Паладином нельзя провести параллель?

— Нет, хотя образ Черного Киборга внешне похож на образ Предводителя Злоблингов. Черный Паладин и Черный Киборг — есть что-то общее, не так ли? Но Черный Киборг — исполнитель, «карающая совесть». Образ «Злого Отца», это скорее Управители, те самые, которые заставляли Кибатора уничтожать планеты, занятые Зверодемонами, и они же изгнали Нульфреза и его соратников из общества Киберлюдей.

— И что это значит, с точки зрения Учения? — опять прозвучал вопрос из зала.

«Откуда я знаю», — хотел сказать Марсель, но вместо этого сделал серьезное и глубокомысленное лицо и изрек:

— «Злой Отец» скрывает свои отношения с «карающей совестью», потому что считает себя «Добрым Отцом». Так реальный папа охотно приводит ремень в действие, но говорит своим детям, что желает им только Добра. Впрочем, мы должны оценивать Легенду о Людях, Киберлюдях и Зверолюдях символично, понимая, что все там — образы, архетипы. Лишь намеки на действительность, но не сама действительность. Мэри Хайдеман — женский символ, в котором скрыты одновременно сексуальные фантазии и различные страхи. Она вызывает желание и страх. Желание познать немыслимые сексуальные утехи и страх, что все это может закончиться смертью. Ее монстроидальность — это проекция не только боязни сексуальных отношений, но и идея об их «загрязненности», «ужасности», «недозволенности». Королева Чертей — это и суровая, подавляющая мать, и демоническая, распущенная женщина, поэтому желанная. Ее образ манит и отталкивает одновременно. — Марсель вдруг заметил, что его речь вызвала большое оживление в зале. Вся ученая публика зашевелилась и пришла в какое-то нездоровое возбуждение. Ведущий конференции взял слово:

— Я думаю, уважаемые коллеги, надо сделать небольшой перерыв, чтобы осмыслить все сказанное профессором Зиггинсом!

Глава 6

Большая часть научной публики вскочило с мест, и многозначительно посмотрев на своих молодых ассистенток, у кого они были, заторопились прочь из зала. Каждый из них прикрывался большой папкой с документами. Девушки покорно устремились за ними. Марсель ощутил на себе вопросительный взгляд девушки, с которой познакомился ранее, и отношения с которой так бесцеремонно прервал Смартоник. Фабер посмотрел на нее, потом на робота, который буквально горел ярко-красными и жгуче малиновыми огнями. Вдруг, Смартоник пустил тонкий лазерный лучик зеленого цвета. Лучик указывал на всю ту же киборгессу, которая стояла абсолютно одна. Никто ей не предложил уединиться, чтобы лучше обсудить конференцию. Кулхацкер тоже не решился на это. Рядом стояла, готовая лопнуть от смеха Айрис. Она с трудом сдерживалась, наблюдая всю эту пантомиму. У Марселя с ней были исключительно дружеские, рабочие отношения. Он не любил заводить служебные романы. К тому же, в Айрис был давно и безответно влюблен хороший знакомый Марселя. Он давно ее добивался, но девушка не отвечала взаимностью.

«Ничего себе, вот чем занята профессура!» — подумал он, «а я-то думал, они книжные черви, и думают только о науке!» В этот момент к той ассистентке, что намекала Марселю на более близкое знакомство, подошел помощник одного очень старого профессора. Тот, видимо, уже отошел от таких развлечений и с лукавой улыбкой благословил своего ученика на подвиги, сказав:

— Ступай, пока молодой, резвись, все понимаю, сам такой был в твои годы.

Парень подошел к девушке, представился, что то сказал тихо, и они удалились из зала. Девушка при этом бросала на Марселя взгляды, полные надежды, но он остался непреклонен. Айрис аж покраснела от смеха, а Кулхацкер занервничал, он то краснел, то белел, но так и не решился на активные действия.