Холодный огонь

– Важна не столько сама кровь, сколько страдания истекающей ею жертвы и ее смерть, – пояснил Лонгсдейл. – Ифрит бесплотен, поэтому вся магия, с ним связанная, строится не на самой крови или плоти, а на духе… душе.

– Значит, кто-то все равно должен умереть. Проклятие, – прошипел Бреннон, – вы не оставляете нам выбора.

Консультант поднялся. Ведьма подала ему пальто.

– Для вас приготовлена спальня, – сказал Лонгсдейл. – Я займусь Джейсоном Муром, а вам следует отдохнуть. Хотя бы несколько часов.

Комиссар, уже размышлявший о сомнительных прелестях диванчика в приемной, несколько взбодрился.

– Хорошо. Как только возьмете след – сразу меня будите. Кстати, – он замотался в шарф, – все нет времени спросить… Кеннеди считает, что ваша идентификация останков по крови невозможна.

– Почему? – удивился Лонгсдейл. – Берется кровь близких родственников, частица останков и по наследственной цепочке устанавливается родство. С магической точки зрения процедура довольно проста.

– Вы ручаетесь за результат?

– Более чем.

– Гм, – глубокомысленно отозвался Натан.

Объяснение звучало разумно, хоть и дико. Как это все совмещается в голове Лонгсдейла и почему он не сходит с ума, для Бреннона до сих пор было загадкой. Ведь если вдуматься… нет, лучше не надо.

Они спустились в приемную. Комиссар сурово напомнил дежурному Джойсу о его долге и, внушив должный трепет, вышел на крыльцо следом за консультантом. Вид кафе напомнил Натану еще об одном вопросе.

– Послушайте, мне кое-кто сказал… точнее, спросил – почему ифрит так мало себя проявляет?

– Мало? – с усмешкой переспросила ведьма. – Чего ж вам мало? Трупов?

– Ну, если он настолько силен, то почему не устраивает охоту каждую ночь? Что мешает ему выжечь целый квартал?

Лонгсдейл вдруг напрягся и нахмурился.

– Не знаю, – тихо сказал он. – То есть я пытался объяснить себе его поведение, но на самом деле я не знаю.

– Он еще не в полной силе после выхода из портала, – предположила Джен.

– Это было давно, – возразил консультант. – В ночь на двадцать девятое декабря. А сейчас ночь на девятое января. Он уже давно должен был войти в силу.

– Так ведь не ест.