– Но я тебя видела!
– Тебе, наверное, приснилось. В самом деле, Серен, хватит сочинять.
Они стояли около почты – единственного учреждения в деревне – и ждали леди Мэр. Через окно Серен наблюдала, как она забирает письма, пришедшие в Плас-и-Фран. Леди Мэр предложила детям пройтись по осенним тропинкам, и Серен обрадовалась возможности поговорить с Томосом с глазу на глаз, поскольку в доме миссис Ханибон не отходила от него ни на шаг.
Девочка с досадой пнула ступеньку.
– Ничего я не сочиняю. К тому же это ещё не всё. Когда я поднялась в детскую, карусель крутилась, как будто ты её завёл, но самое странное, что фигуры пропали.
О звуках, которые она слышала в доме, Серен рассказывать не хотела.
Томос резко обернулся к ней:
– Моя карусель! Ты снова её трогала!
– Томос, я не…
Но было поздно. Леди Мэр вышла с почты, мальчик взял её за руку и пошёл вместе с ней, громко разговаривая, а Серен оставалось только тащиться следом и пинать листья.
Один раз леди Мэр с беспокойством оглянулась.
– Что с тобой, Серен?
– Ничего. – Она выразительно посмотрела на Томоса. – Со мной как раз всё хорошо.
Как только они вернулись домой, Томос помчался на чердак, и Серен побежала следом за ним. Мальчик стоял в детской, гневно взирая на каминную полку.
– Я бы никогда не поверил, что ты способна на такое, Серен!
Карусель выглядела так же, как и накануне ночью: сёдла лошадей были пустыми. Только золотой шар сверкал на верху полосатого столбика.
– Где фигуры? – требовательно спросил Томос.
– Не знаю! – воскликнула Серен. – Я же говорила…
– Перестань врать! Где ты их спрятала? Скажи мне, где они, или я всё расскажу отцу, когда он вернётся, и он…
– Что он? – рявкнула Серен. – Отправит меня назад в приют? Ты этого хочешь, Томос?