А затем женщина возвращается и шепчет мне на ухо:
— Он хочет тебя видеть.
Я не мог смотреть ему в глаза. Один был мертвым, неподвижным, пугающим, другой сиял, как жуткий изумруд. Он протянул руку, пошевелил пальцами, словно поторапливая меня, и снова сказал:
— Монету.
Несмотря на хриплый голос, понять его было не сложно. Он казался живым. Бодрым. Остальной мир превратился в размытое, неясное пятно.
Я забормотал, пытаясь подобрать слова, и наконец выдавил что-то вроде:
— Чего?
Он показал мне нож. Ничего примечательного, не броский, не длинный, не особо острый. Честно говоря, выглядел он старым и ржавым. Перочинный нож — не охотничий, но порезать им можно. Хотя полицейские часто патрулировали тротуар, мост был длинным, и патрульных поблизости не оказалось.
— Не вынуждай, — сказал он.
— У меня нет денег.
— Может, так оно и есть. — Он кашлянул — отвратительный, мокрый звук: — Тогда тебе не поздоровится.
Я сунул руку в карман, вытащил пятерку. Остальная сдача за пиво была монетами.
— Вот. Все, что есть.
Он смотрел на дрожащую в моей руке банкноту. Единственный здоровый глаз дернулся, изуродованный остался недвижим. Он выхватил пятерку, сунул ее в карман и сказал:
— Сойдет.
Нож исчез. Я не понял куда. Он отступил к цементному ограждению высотой до пояса и железным перилам. Технически мы все еще находились под мостом. Через несколько метров пешеходная дорожка поднималась, чтобы слиться с ним. Какой-то департамент использовал здешний клочок земли, и пауки натянули сети между рельсов. Бродяга стоял достаточно близко, чтобы один из этих пауков забрался к нему в шевелюру или чтобы что-то выползло из нее. Он улыбнулся. показав несколько зубов, заостренных, как иглы.
Кашлянул, смерил меня здоровым и больным глазами и, наконец, сказал:
— Что ж, беги.
Почему я до сих пор этого не сделал? Возможно, распознал в нем что-то. Какой-нибудь поклонник нью-эйджа назвал бы это аурой. Трудно выразить, но маньяк был спокойным и странно вежливым. Угрожал неохотно. Казался более реальным, чем Роджер или тот мужчина, живший в моем доме, или девушка за стойкой.
Больше, чем внешность, нож или смерть в голосе, меня напугала его реальность. Я был потрясен.
ebooksa