Немного погодя она перестает дрожать, ее глаза сухи, слезы больше не бегут по лицу. Я спрашиваю:
— Они позволят тебе уйти?
— Конечно, нет.
— Тогда, как ты перестанешь быть призраком?
— Тенью, — поправляет Дайю.
— А есть разница?
Она качает головой. Все еще держит меня за руки, стоя на коленях у кровати.
— О тебе много разговоров, — продолжает она. — Никто еще не возвращался. Ходят слухи, но тени верят, что их долг — защищать изменившееся.
— Значит, они убьют меня прежде, чем я вернусь в свою реальность?
— Если ты преуспеешь, им придется оставить тебя в покое. У них не будет выбора. Ты снова станешь частью реальности.
Меня окрыляют ее слова:
— Ты думаешь, у меня получится?
— Шанс есть.
— Ты здесь уже двадцать лет, — замечаю я. — Почему сейчас?
Дайю отводит глаза. Краснеет. Румянец пылает на чистой коже, но виден даже через серый грим.
— Из-за страсти.
— Ты сказала, что не любишь меня.
— А ты не любишь меня. Какая разница?
— Страсти к чему? — спрашиваю я.
— К жизни, — произносит она и вновь смотрит на меня. — Жить хочется так сильно, что можно умереть пытаясь.