Наклонившись, Вэл подтащила соломенную циновку с трупом ближе к середине лошадиной спины. Тело крепилось с помощью веревок, и кожаное седло поскрипывало от трения с ними. Кобыла в очередной раз качнула головой, отгоняя войско назойливых мух, что, жужжа, ненадолго снялись с места и вскоре вернулись ради ее мрачного груза и влаги в глазах и во рту.
Вэл отвинтила крышку фляги и, запрокинув голову, хлебнула воды. Несмотря на недолгое путешествие, природа разительно поменялась. Теперь вместо прожаренных солнцем скалистых низменностей вокруг тянулись промозглые северные склоны Атласских гор. Временами вдали показывались каменные домики с навесами от дождя. Когда Вэл проезжала рядом с одной такой деревушкой, бородач в белом муслиновом тюрбане предложил ей на ужин двух голубей. Вэл отказалась. Любопытно, догадался ли мужчина о природе груза по очертаниям свертка?
Время клонилось к полудню, и небо затянули плотные облака-дирижабли. Пробиваясь сквозь них, косые солнечные лучи подсвечивали янтарем высокий зубчатый хребет впереди, похожий на силуэт огромных американских горок.
Вблизи стали видны зеленые холмы, что переходили в цепь отвесных скал с голыми темными вершинами, похожими на стершиеся от старости зубы. Лошади заартачились, и, подгоняя их, Вэл задалась вопросом, насколько правы те, с кем она разговаривала в Городе. Действительно ли паломничество в горы к некрофилам, если у тебя нет соответствующих вкусовых пристрастий, так уж глупо и достойно лишь жалости и осмеяния?
Труп молодой женщины был подарком. Вэл предупредили, что с пустыми руками ехать в горы неблагоразумно, причем советовали привезти кого-то миловидного и не слишком тухлого. Чем красивее, тем лучше конечно, но не многие в Городе умирали, сохранив привлекательность. Большинство угасало от истощения, превращаясь в худющих старых развалин, племя этаких плотоядных богомолов с покрытой коростой кожей, оторванное ото всякой реальности, кроме собственного искаженного видения мира.
Смотря на зеленые холмы вверху, Вэл размышляла о странном наваждении, что привело ее в Город, и о втором наваждении — Маджиде, — которое удерживало ее от попыток выбраться. Она потянулась к курильнице в кармане одежды и, чтобы успокоиться, потерла зашитое в него каменное яйцо.
Пламя из этой курильницы перенесло ее сюда. Возможно, с его помощью удастся вернуться в Тарудант.
Разумеется, когда она отыщет Маджида и тот согласится с ней возвратиться.
После убийства Миры она вернулась в Город, чтобы расспросить о Маджиде и восстановить едой и отдыхом силы, подточенные суровой жизнью в пустыне. Как и раньше, от простых скитаний по запутанным улицам становилась сверхчувствительной кожа и тело вспыхивало желанием, словно по нему шарят жадные руки. Даже нечто обыденное: ярко-окрашенные пряности, кучки сухой травы, которой берберские женщины чистят зубы, и пахучее ферментированное масло, смен, — по-прежнему чуть ли не завораживало будимой им чувственностью. Минуты летели равно незаметно и за созерцанием горшка, полного яблок и маслин в медовом соусе, и за упоительной птичьей трелью, и под восхищенным взглядом любовника.
Вэл заметила, что в жизни Города есть свои приливы и отливы. Днем люди тоже без стеснения спаривались прямо на улицах, но настоящее исступление овладевало Городом ночью, когда на поиски друг друга выходили те, кто не отличался ни красотой, ни могучей оснасткой. Зачастую собирались огромные живые горы из конечностей и гениталий, и сразу было трудно понять, кто и что с кем делает, кто занимается сексом охотно, а кто против воли.
Вэл покинула Город, как только поняла, что никто не знает о Маджиде. Худший страх вспыхнул с новой силой. Что, если Маджид вообще не в Городе? Что, если он погиб и тело увезли в горы, где мертвеца может ожидать что-нибудь похуже восторженного внимания стервятников?
— Не вздумай отправляться в горы с пустыми руками, — предупредила Вэл гологрудая женщина в цветастом саронге вокруг талии. Одну набухшую сиську у нее сосал младенец, вторую — сжимал зубами взрослый мужчина. И мужчина, и младенец довольно гулили. Во рту у них булькало молоко, стекавшее на живот беременной матери.
— Тупиковщики не станут тратить на тебя время, если тебе нечего им предложить. Найди трупака и отвези им побыстрее, пока не начал разлагаться. — Она замолкла и опять поцеловала шелковистую макушку ребенка, затем темные кудри мужчины. — Лучше всего, чтобы это был кто-нибудь молодой и красивый. За такой приз они между собой передерутся.
— Откуда знаешь?
Женщина рассмеялась, обнажив сколотые грязные зубы.
— Мой муженек... он зациклен на жмуриках. Бывало, все жалование спускал на проституток, просил лечь в фальшивый гроб и притвориться дохлыми вусмерть. Жуткий тип. Ясен пень, теперь он в горах с такими, как сам, но не сказать чтобы я по нему скучала. Мужиков хоть отбавляй.
Она отняла ребенка от груди и протянула Вэл.
— Хочешь попробовать, лапа? Знаю, у тебя нет молока, но здесь женщина может закайфовать просто потому, что у нее сосут титьку. Даже мужики от этого порой улетают.
Вэл сочла предложение не слишком привлекательным, но с замешательством поняла, что пульс тем не менее участился. До чего же непослушным стало тело! Как же плохо она владеет собой, как подвержена соблазнам и излишествам.
Заполучить труп оказалось неожиданно легко. Все-таки в самом Городе не было ни кладбищ, ни гробниц, ни крематория. В основном люди умирали от истощения, гибли от рук любовников-садистов или заигравшись в эротические игры, а также совершали самоубийства. Последние, вообще-то, были обычным делом. По мере того как потребность в сексе венасытно росла, даже удовольствия Города переставали радовать. Старожилы становились пресыщенными, беспокойными, вечно жаждали большего.
ebooksa