Но большего не существовало.
Только смерть, с которой прекращались все желания.
Так что горожане пачками стрелялись, вспарывали себя и морили голодом, в чем им зачастую помогал какой-нибудь любовник, чьи эротические вкусы тяготели к жестокости.
Когда человек умирал, тело отвозили на запряженной ослами телеге в северный конец Города, а оттуда — примерно на милю за стены, где выбрасывали на поживу обитателям гор. Тупиковщики приходили каждый день, притягиваемые новыми развлечениями в их мрачном вкусе.
На поиски нужного тела ушло всего несколько дней — время, за которое Вэл на одном из базаров выменяла двух лошадей за сапфировое кольцо, предпочтя расплатиться с торговцем так, а не другой доступной валютой: побитое оспой лицо, сальные волосы и крохотные, похожие на шарики подгоревшего жира глазки не вызывали особого желания снять трусики. Затем она порыскала вдоль городской стены ранними утренними часами, когда наиболее высока вероятность найти новых мертвецов.
Труп, который везла запасная лошадь, сидел спиной к колодцу — стройная, обладавшая особой, темной красотой женщина, чей нос когда-то был сломан и плохо вправлен. Других отметин на теле не было, если не считать двух маленьких припухших проколов чуть ниже шеи, замеченных, когда Вэл попыталась поднять труп.
При этом она потревожила существо, что гнездилось во влажной тени под юбкой покойницы. Покидая логово, небольшая кобра вздыбилась пятнистым пенисом и задрала тонкую ткань. Стало видно, как из влагалища выскальзывают медные чешуйчатые витки.
Придя в себя от этого зрелища, Вэл завернула женщину в циновку и, взвалив на спину запасной лошади, приторочила к седлу.
И вот, после изнурительного путешествия из палящей жары в промозглый холод, над ближайшим хребтом показался воздушный хоровод стервятников. Должно быть, городское кладбище находилось там.
Тропа поднималась все круче, окаймленная живописными зарослями остролиста, пробковых дубов и олив. С высоты, где утесы взмывали в недосягаемую эфемерность, Вэл осыпали шквалом грецких орехов берберские мартышки, выгнув мохнатые хвосты вопросительным знаком.
Лошади, сбитые с толку ореховым артобстрелом, почуяли кладбище раньше Вэл. Испуганные близостью смерти, они тихо ржали и норовили повернуть назад на каменистой тропе.
Вэл погнала свою кобылу вперед, крепко держа вторую лошадь за поводок. Вскоре и человеческий нос уловил запах. Тошнотворно-сладкий, богатый медными нотками крови и характерным для склепов душком тухлого мяса, он пропитал теплый ветерок ядовитыми духами.
Проезжая мимо голого участка, где сбрасывали тела, Вэл старательно отводила взгляд, но тот все равно невольно обращался к жуткому зрелищу. Недавние трупы, на которых кучковались стервятники, еще сохраняли обрывки плоти и какое-то человекоподобие. Остальные превратились в засаленные скелеты и небрежно разбросанные кости.
С полдюжины крупных грифов с лысыми шеями угрюмо уставились на нее и лошадей жесткими взглядами, впиваясь когтистыми лапами в гниющую плоть. Испачканное красным оперение на груди птиц напоминало окровавленный детский нагрудник. С пронзительным клекотом захлопав крыльями, стервятники перелетели к следующему блюду на пиру смерти и принялись вырывать клювами кусочки понежнее.
Вэл погнала лошадей дальше.
Неподалеку от изгиба тропы, обрамленного несколькими валунами, кобыла под Вэл, метнувшись в сторону, попыталась повернуть обратно. Вторая тоже выглядела напуганно, прижимала уши к голове и раздувала ноздри. Судя по всему, обеих пугали валуны по правую сторону тропы.
Змея, мертвец или что-то похуже? Может, засада? Вэл еще не совсем пришла в себя после жуткой смерти Миры. Жестокость в Городе и за его стенами отличали быстрота и бездумье. Что, если тупиковщики не всегда ждут, пока им подвезут свежие трупы, и порой охотятся на живых?
Вэл отвела лошадей назад по тропе и привязала среди купы олив. Затем кружным путем приблизилась к валунам с обратной стороны.
Ее внимание привлекли два звука. Первый — тихий шепот водопада, обещавший долгожданную возможность напоить лошадей и наполнить фляги.
Второй — менее отчетливые, хаотичные всплески, прерываемые более резким лязгом, словно друг о друга ударяется что-то легкое. Казалось, кто-то моет посуду, протирает ее насухо губкой и с тихим позвякиванием складывает в стопку.
ebooksa