— То есть ты с ним трахаешься.
Вэл передернуло. Не пристало детям так выражаться.
— Сказала же, он мой друг. Маджид рискнул собой ради меня. Если он здесь, то, вероятно, по моей вине. Так ты видела его?
— Не знаю такого, — покачала головой девочка. — Да и знать не хочу. Сама же и убежала бы от такого урода.
С аркой из позвоночника у Ремы возникли затруднения. Наверное, кости попались старые либо просто принадлежали больному остеопорозом. Сочленения гнулись плохо, грозя рассыпаться в любую минуту. Вниз летели крошечные частички костяной пыли. Глядя на сгорбленную спину девочки, Вэл мысленно сравнила малышку с престарелым близоруким палеонтологом, который пытается собрать доисторическую зверюгу.
С резким, как выстрел, звуком позвоночник распался посередине. Рема, разочарованно вскрикнув, отбросила бесполезные половинки, которые отскочили от скалы и стремительно скрылись в земле, точно две скелетоподобные змеи.
— Тебе действительно здесь хорошо? — спросила Вэл — А что ешь? Кто о тебе заботится?
К ее удивлению, малышка расплакалась. Дрожа всем худеньким тельцем, она подбежала к Вэл, вцепилась ей в одежду и, уткнувшись в изгиб локтя, зашмыгала носом.
— Тише, тише, все хорошо, — поглаживая ее по голове, сказала Вэл.
Она мало знала о детях, поскольку не имела своих, а также братьев и сестер. Знала только, что дети пугают ее дикарской непосредственностью и отвратительной слабостью, неизменно вызывающими в ней ощущение собственной неполноценности и беспомощности.
И вот она всеми силами пыталась успокоить Рему, нашептывая банальности и вспоминая те редкие моменты детства, когда Летти пыталась утешить ее саму.
— Знаю, тебе здесь страшно. Знаю, тебе одиноко.
Рема еще громче зашмыгала носом, еле сдерживая рыдания.
— Я знаю, что такое одиночество... — продолжала Вэл.
С радостным криком вырвавшись из объятий, Рема убежала и принялась, дурачась, танцевать вокруг своего костяного замка. Она победно размахивала курильницей, выхваченной из одежды Вэл, глаза горели лукавым злорадством.
— А ну верни! Живо!
Вэл пыталась не срываться на крик, но при виде Ремы, подбрасывающей кадильницу, леденела от страха.
— Отдай!
Рема состроила рожицу, стянув нос, рот и глаза в одну точку.
— Отдай! — передразнила она.