Поручик Баклан не заставил себя долго ждать, возвратился через три минуты, неся на руках, как младенца, завернутого в накидку из овечьей шерсти старика, который уютно дремал, причмокивая сухими губами.
– Кто это?
– Охотник бывший. Я его в деревне нашел. Говорят, последний, кто знает дорогу к замку Кровавого Влада.
– Да, мне тоже так говорили, – вспомнил Максимов рассказ трактирщика и пригляделся к спящему. – Но он же больной! Мне сказали, при смерти лежит. И дал зарок никогда больше к замку не соваться.
– А я его и не спрашивал. Взял в охапку – и в сани. Он поначалу ныл, но я ему денег посулил, он и затих. Дорогу исправно показывал. Уже возле замка притомился, сморило… Пусть отдохнет. Нет ли здесь свободной комнатенки?
Максимов погрузился в раздумья.
– Комнат пруд пруди, но они все необжитые…
Тут Анита впервые в присутствии господина Баклана подала голос:
– А комната Йонуца? Там есть все.
– Точно! Идемте!
После приезда соотечественника Максимов ощутил прилив сил, колени перестали подгибаться, и он сам сопроводил поручика со стариком на руках в комнату покойного горбуна. В ней все оставалось так, как было, когда Максимов заходил сюда в последний раз. Поручик сгрузил посапывавшего охотника на койку и набросил на него покрывало. Старик заворочался беспокойно, приоткрыл один глаз, затуманенный и сонный, забормотал. Максимов наклонился к нему, но произносимые бывшим браконьером слова были так невнятны, что ничего нельзя было разобрать.
– Блинд… три… Х-ха! – и старик разразился лающим кашлем, от которого его немощная плоть заходила ходуном.
Максимов выпрямился, и ему померещилось, что за стеной хорошо знакомый голосок тонко пропел: Three blind mice. Three blind mice…
– Вы слышите, поручик?
Баклан насторожился:
– Что?
– Голос… женский. Кто-то поет…
– Не-а. Я, если честно, на ухо малость туговат. Когда отроком был, в кузне работал. Там молотами по железу глушили так, что перепонки лопались… – Поручик взял старика за плечо – Спи, друг, не тревожься.
Необычным было это сочетание – сердечности и заботы с гигантским ростом и мужланскими манерами прожженного вояки.
– Идемте, – негромко промолвил Андрей Вадимович, – расскажите мне, что у вас творится.