Приговорён к свободе

– Я знаю, – отвечаю серьёзно. – Чарли сказал, что ты ушла ко мне десять дней назад, – Хельга молчит, так что я продолжаю: – У меня есть его номер.

– Не говори ему, – её просьба больше похожа на приказ. – Пожалуйста, – голос ломается, ей не хочется говорить со мной так, особенно после всех ссор, но приходится.

– Где ты? – я готовлюсь к тому, что девушка скажет неправду.

– Извини, Алек. У меня дела, – слышу мужской голос с её стороны. – Я перезвоню позже, – и связь обрывается. Когда я набираю её номер ещё раз, диспетчер отвечает, что абонент недоступен.

Я подозреваю, что она снова пытается вернуть себе наследство матери – наверное, я на её месте просто оставил бы Анну с Чарли в покое, но это же Хельга! Ей тяжело привыкать к новой жизни. И разумеется, брату она сказать об этом не может, потому и солгала. Я не стану раскрывать её обман, хоть и обидно, что об этом приходится только догадываться.

Зато есть шанс, что она, как только закончит со своими делами, вернётся ко мне. Да, я всё ещё на это надеюсь – может, наивно и глупо, но ничего не могу с собой поделать.

Завтра придёт ко мне то будущее, что я заслуживаю. Только завтрашний день и расскажет мне, как в действительности был прожит сегодняшний.

Нарцисса

Анна на несколько дней попала в реанимацию, но меня заверили, что теперь всё самое страшное для неё позади – девушка выживет.

Мы едва успевали отбиваться от журналистов и через сутки уже не реагировали на их вопросы. Нам хватало своих.

От корабля что-то ещё осталось, и мы принялись за его реставрацию, хотя денег едва хватало. Мартовские ночи не славились теплом, так что всей команде приходилось ночевать в одной квартире, а несколько человек и вовсе на ночь оставались на берегу – на охрану корабля не было средств. На следующий день после пожара и своего заплыва меня одолела слабость, а голос почти пропал. Чародейка осторожно коснулась моего лба и, несмотря на возражения, отправилась за доктором. Только этого нам не хватало…

– В больницу я не поеду, – настаивала на своём уже который раз.

Ветер не усмиряется шестой день. Доктора позаботились о том, чтобы мы – те, кто чувствовал себя плохо, принимали лекарства. Скажу честно, мне в тот момент хотелось им врезать. Всем. Какие лекарства, чёрт возьми, если нам почти не хватает даже на то, чтобы поесть и переночевать в тепле?!

Я медленно шагала вдоль берега, глядя краем глаза на сумасшедшую работу на корабле. "Чем скорее, тем лучше!" – твердила команда, желая снова вырваться в море.

Журналисты пытались выяснить как можно больше о пожаре и о команде, но к прикрытию, которое мы придумали, вопросов не было – Каспер, отмахивающийся от прессы, рассказал, что мы путешественники и борцы за свободу. Мол, зарабатываем перевозкой людей из одного города в другой и живём скромно – в это легко было поверить. Все видели, что мы на грани бедности, но никто из Легенды ничего не говорил и не жаловался, и я была им за это благодарна. Если бы ещё и команда начала давить, точно сдалась бы.

А что о пожаре… Я до сих пор так и не разобралась с причиной.

Взрывчатку удалось обнаружить, но ни отпечатков пальцев, ни хоть каких-то следов на ней не нашли. У нас не было ни одной зацепки, но через пять суток после пожара мне позвонили из больницы, и я, шепнув Касперу, куда направляюсь, уехала.

– Ну, здравствуй, – говорю я, приближаясь к девушке, и останавливаясь в метре от кровати. Капельница раздражает, но я улыбаюсь. – Как самочувствие?

– Лучше некуда, – шипит Анна. Я поднимаю брови. – Ты чего явилась? – зло спрашивает она.

– Проверить, как поживает человек, который сжёг мой корабль, – пожимаю плечами я. Анна впервые усмехается. Только сейчас я вижу, как она осунулась за время, что мы не виделись.